– Коча и Шура Травмированный: инженеры-самородки, спасшие на своем веку жизнь не одной фуре, чем и гордились. Шура Травмированный жил тоже где-то в городе, а вот Коча собственной квартиры лишился, поэтому постоянно тусовался на заправке, ночуя в строительном вагончике, оборудованном по всем требованиям фэн-шуя. Возле заправки находилась асфальтированная площадка с ремонтной ямой, поодаль, под липами, стояло несколько вкопанных в землю железных столов. За станцией начинались балки и яблоневые сады, тянувшиеся вдоль меловых гор, а на севере открывалась степь, из которой время от времени выезжала шумная сельскохозяйственная техника. За вагончиком образовалась свалка изувеченной техники, стояли остатки разобранных на части машин, громоздились колеса. Сбоку, в малиновых кустах, укрылась кабина от камаза, из которой открывалась панорама на залитую солнцем долину и беззащитный город. Но речь шла не об инфраструктуре и не о старых бензоколонках. Речь шла о расположении. В свое время брат это хорошо понял, выбрав именно эту заправку. Дело в том, что следующая точка, где был бензин, находилась километрах в семидесяти к северу отсюда, а сама трасса пролегала через сомнительные места с отсутствующими органами власти и населением как таковым. Даже зоны покрытия на север отсюда, кажется, не было. Водители это знали, поэтому старались заправиться бензином у моего брата. Кроме того, тут работал Шура Травмированный – лучший механик в этих краях, бог карданных валов и ручных приводов. Одним словом, жила была золотая.
* * * Возле кирпичной будки, рядом с бензоколонками, стояли два автомобильных кресла, принесенные сюда для отдыха. Кресла были застелены черными шкурами неизвестных мне животных, из них в разные стороны выпирали пружины, а к одному креслу был пристроен странный рычаг, вполне возможно, что это была катапульта. Коча устало упал на кресло с катапультой, достал свои папиросы и, закурив, показал мне рукой – садись рядом, дружище. Я так и сделал. Солнце нагревалось, как камни на берегу, и небо парусиной поднималось на ветру. Воскресенье, конец мая, самое подходящее время, чтобы отсюда уехать.
– Надолго? – с присвистом спросил Коча.
– Вечером назад, – ответил я.
– Что так быстро? Оставайся на пару дней. Рыбу половим.
– Коча, где брат?
– Я же тебе говорил. В Амстердаме.
– Почему он не сказал, что уезжает?
– Гер, я не знаю. Он и не собирался уезжать. А вот взял, все бросил. Сказал, не вернется.
– У него что – какие-то проблемы с бизнесом были?
– Да какие проблемы, Герман? – загорячился Коча. – Здесь ни проблем, ни бизнеса, так – слезы. Ты ж видишь.
– Ну и что теперь делать?
– Не знаю. Делай что хочешь.
Коча потушил окурок и бросил в ведро с надписью «Курить запрещено». Подставил лицо солнцу и затих. Черт, подумал я, интересно, что у него сейчас в голове творится, что там у него за мутки? Он наверняка что-то скрывает, сидит здесь и что-то мутит.
*
