За джипом тянулся след по асфальту. Наверное, приехав, они резко тормозили. К бензоколонкам след не вел. Похоже, никто здесь и не думал заправляться. Чуваки сели, дали по газам и помчались в сторону трассы. Коча поднялся и стал отряхиваться.
– Кто это? – спросил я его.
– Шпана, – порывисто ответил Коча. – Кукурузные короли.
– Чего хотели?
– Ничего не хотели, – Коча надел очки и, проскользнув мимо меня, скрылся за углом здания.
– Привет, Герман, – подошел Травмированный и пожал руку.
– Привет. Что тут у вас?
– Сам видишь, – он кивнул головой в сторону трассы. – Еще и брат твой уехал.
– А почему уехал?
– А откуда я знаю, – резко ответил Травмированный. – Думаю, заебался от всего, вот и уехал. Я тоже уеду. Вот доделаю карбюратор одному хую из Краматорска и уеду. Само собой, – Травмированный мрачно огляделся, но не увидев никого, кого бы это касалось, развернулся и пошел в гараж.
Настроение Травмированного меня не удивило. Он постоянно был всем недоволен. Всегда будто искал, с кем завестись. Хотя, скорее, так он защищался. Травмированный старше меня лет на десять. Он был живой легендой, лучшим бомбардиром за всю историю физкультурного движения в нашем городе. В начале девяностых мы с ним еще успели поиграть в одной команде. Уход из большого спорта стал для него тяжелой психологической травмой – Травмированный озлобился и растолстел. Небольшого роста, с пижонскими усиками и солидным брюшком, он был похож не так на бомбардира, как на какого-нибудь клубного массажиста. Или на футбольного комментатора. Начав новую жизнь, Травмированный быстро приобрел славу лучшего механика, но идти на кого-то работать не хотел, вот только брату удалось с ним договориться – он взял Травмированного партнером, не влезая в его дела и мало интересуясь его проблемами. Травмированного это устраивало. Он приезжал, когда хотел, уезжал, когда хотел, и делал то, что ему нравилось. Но была у него еще одна страсть, проявлявшаяся в свободное от работы время. Еще со времен своей звездной бомбардирской карьеры у Травмированного была чрезмерная тяга к женщинам. Из-за этого и не женился, ибо на ком должен был жениться, если спал одновременно с шестью женщинами? И что интересно, после завершения спортивной карьеры количество их не уменьшилось. Скорее наоборот – с возрастом Травмированный приобрел некий шарм, старательно лелея и поддерживая вокруг себя эту удивительную ауру – сорокалетнего пузатого женолюба. Женщины Травмированного обожали, и он, сука, знал об этом. В нагрудном кармане своей белоснежной рубашки всегда носил металлическую расческу, которой время от времени подправлял усики. При нем всегда был одеколон и кассеты с романтическими мелодиями, или, как он сам это называл – музыкой любви. Иногда Травмированный выгребал за аморалку от оскорбленных мужчин. Тогда он закрывался в гараже и сидел там целыми днями, закручивая какие-то гайки.