Опять замелькали деревья, кусты, выхватываемые светом фар. Проехав немного, Антон попытался завязать разговор. Показав рукой на огоньки села, мерцающие вдали, спросил:
– Тебе туда надо? – Однако, опуская руку, неожиданно для себя заметил, что она вздрогнула и отпрянула, съежившись.
– Да, видно, досталось тебе… Рефлексы, как у забитой собачонки, которая шарахается, даже когда ее хотят погладить. А может, чего натворила?
Ни слова в ответ.
Какое-то время ехали молча. Антона стало раздражать ее молчание.
– Есть хочешь? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, съехал на обочину, заглушил двигатель. Внезапная тишина наполнила кабину. Стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать странную попутчицу, он достал пакет с ужином и термос, одновременно вслух комментируя свои мысли:
– Вот сейчас перекусим, а машина пока отдохнет. Спешить некуда, все равно разгрузка уже утром.
Девушка сидела, опустив голову так, что подбородок и нижняя губа исчезли в воротнике, исподлобья глядя перед собой.
Накрыв между ней и собой импровизированный стол, используя вместо скатерти газету, разложив ее прямо на сиденье, он протянул ей кружку с горячим кофе:
– Бери, не стесняйся! Можешь и дальше молчать, я не обижусь, но вот если не поешь, то это уже совсем нехорошо!
Растерянно, все еще с недоверием, она взяла из его рук кружку и сделала несколько мелких глотков.
– Уже прогресс, – улыбнулся Антон.
Затем протянул бутерброд. Осторожно, немного смутившись, она взяла и его.
– Ну вот, вообще прекрасно! Не стесняйся, курицу бери, яйца, на меня не смотри, я за рулем ночью не ем, в сон клонит. – Говоря это, он одновременно обратил внимание, что она как-то пристально следит за его губами, а в конце едва заметно кивнула головой.
Обрадованный появившейся надеждой на общение, он воспрянул духом:
– Зовут-то тебя как? – и, спохватившись, представился: – Меня – Антон.
Смутившись, девушка осторожно поставила сбоку от себя кружку, достала из кармана ручку с небольшим блокнотом и, что-то написав в нем, протянула ему.
Четким, каллиграфическим почерком на нем было выведено: «Регина».
Филиппов опешил, догадавшись, почему она пристально наблюдает в момент разговора за его лицом, до сих пор не проронив ни слова, – глухонемая!
Возникло неловкое молчание.
Дождавшись, когда она поест, и убрав остатки ужина в пакет, стал размышлять, как быть.
«Везти ее в Самару? А вдруг она из окрестных сел! Потом хлопот не оберешься, еще и с родителями объясняться. Может, она убежала из дома? И вообще, на кой черт ее подобрал, шла бы своей дорогой!» Но, взглянув на нее, вдруг застыдился своих мыслей и опустил глаза, испугавшись, что девушка догадается, о чем он подумал.
– Куда ты шла? – Антон испытующе посмотрел ей в глаза и для большей уверенности добавил: