Неприятель (артеллерийские части французов) виден был уже на холмистой местности простым глазом. Скоро французские орудия начали обстрел русских пехотинцев, стремившихся скорей перейти мост. Ядра сначала пролетали над головами. Какой-то солдат, вскрикивая, рассказывал, как его полк попал давеча под обстрел.
– Ох, мил-человек, летит, как колобок обгорелый, и шасть в чащу-то, в человеческу… Только руки, ноги и полетели… А уж кровища-то, ой-ё-ей… Спаси и сохрани Господь Бог наш…
Последним проходил гусарский полк, в котором служил ротмистром известный московский поэт Денис Давыдов, молодой, пылкий, с черными кудрявыми бакенбардами и усами. Он бесшабашно ехал по мосту со своими гусарами, когда все услышали особенный резкий свист.
– Картечь, – сказал рядом гусарский полковник-немец. – Не рискуйте, ротмистр… Французы стреляют, как по мишень, о да… Скорее жечь мост. Почему не выполняйт приказ, шорт восьми! Всем сойти с коня и жечь этот проклятый мост…
Французы еще несколько раз хлестанули из пушек картечью. Несколько гусар было убито, но мост все-таки подожгли.
При деревне Шлампанице, где на небольшой высотке находился Наполеон, окруженный маршалами, стало совсем светло. А с низины, откуда должны были выйти русская пехота и австрийская конница, плыли вязкие волны белого тумана, который постепенно рассеивался.
Кутузов, сидя верхом, при выходе из деревни Пратц, раздражался тем, что русские войска перестраивались на виду у французов, которые, собранные в батальоны, стояли уже близко. Даже туман их не скрывал. «Это скверно, очень скверно…» – думал старый фельдмаршал.
Подъехал император Александр со свитой. Кутузов с подчеркнутой почтительностью приветствовал его, но отвернулся от австрийского императора Франца и от всех этих остальных молодых нарядных, жизнерадостных, августейших или титулованных господ на прекрасных конях.
Неожиданно из спасительного для союзников тумана появились сомкнутые в густые колонны французы. Русские, которых так же неожиданно покинули австрийцы, попятились, а потом побежали. Артиллеристы, перестав стрелять, были атакованы французами. Однако после великолепной атаки русских кавалергардов, которая захлебнулась от французской картечи, французы оказались позади русских и австрийцев.
Тогда с высоток, где наблюдал за сражением Наполеон со своими маршалами, начали упорно и непрерывно стрелять французские пушки. В карете русского императора сидел бледный и, кажется, раненный осколком гранаты, обер-гофмаршал граф Толстой. А сам император Александр уже давно ускакал верхом и находился в трех верстах от сражения. К вечеру оно было окончательно проиграно.
Наполеон приказал оказать медицинскую помощь не только французам, раненным в этот день, но даже австрийцам и русским.
Итак, генерал Мак из-за своей бездарной торопливости потерял