– Что ты говоришь?
– Да. Для изучения твоих реакций или что-то в этом роде. У каждого из вас есть такое… такая, как я. Это основано на воспоминаниях или фантазии… подавленной. Что-то в этом роде. Впрочем, ты все это знаешь лучше меня. Он говорил страшные, неправдоподобные вещи, и, если бы все это так не совпадало, я бы, пожалуй, не поверила!
– Что не совпадало?
– Ну, что мне не нужен сон и что я все время должна быть около тебя. Еще вчера утром я думала, что ты меня ненавидишь, и от этого была несчастна. Какая же я была глупая! Но скажи, сам скажи, разве я могла представить? Ведь он совсем не ненавидел ту, свою, но как он о ней говорил! Только тогда я поняла, что, как бы я ни поступала, это ничего не меняет, потому что, хочу я или нет, для тебя это все равно будет пыткой. И даже еще хуже, потому что орудия пытки мертвые и безвинные, как камень, который может упасть и убить. А чтобы орудие могло желать добра и любить, такого я не могла себе представить. Мне хотелось бы рассказать тебе хотя бы то, что во мне происходило тогда, потом, когда я все поняла, когда я слушала эту пленку. Может быть, это принесет тебе какую-нибудь пользу. Я даже пробовала записать…
– Поэтому ты и зажгла свет? – спросил я, с трудом издавая звуки сдавленным горлом.
– Да. Но из этого ничего не вышло. Потому что я искала в себе… их – этого другого, я словно сошла с ума. Некоторое время мне казалось, что у меня под кожей нет тела, что во мне что-то иное, что я только… только снаружи… Чтобы тебя обмануть. Понимаешь?
– Понимаю.
– Если так вот лежать часами в ночи, то мыслями можно уйти очень далеко, в очень странном направлении, знаешь…
– Знаю…
– Но я ощущала свое сердце и еще помнила, что ты брал у меня кровь. Какая у меня кровь? Скажи мне, скажи правду! Теперь ведь можно.
– Такая же, как моя.
– Правда?
– Клянусь тебе!
– Что это значит? Знаешь, я думала, что то спрятано где-то во мне, если оно… ведь оно может быть очень маленьким. Но я не знала где. Теперь я думаю, что это были просто увертки с моей стороны, я очень боялась того, что хотела сделать, и искала какой-то другой выход. Но, Крис, если у меня такая же кровь… если все так, как ты говоришь, то… Нет, это невозможно. Ведь я бы уже умерла, правда? Значит, что-то все-таки есть, но где? Может, в голове? Но я ведь мыслю совершенно обычно… и ничего не знаю… Если бы я мыслила тем, то должна была бы сразу все знать и не любить тебя, а только притворяться и понимать, что притворяюсь… Крис, прошу тебя, скажи мне все, что тебе известно, может, все-таки удастся что-нибудь сделать?
– Что должно удастся?
Она молчала.
– Хочешь умереть?
– Наверно.
Снова стало тихо. Я стоял над съежившейся Хари, глядя на пустой зал, на белые эмалированные плиты оборудования, на