– Догадался.
– Держи это при себе. Предположим, я здесь вместо нее.
– Но я хочу, чтобы она тоже была.
– Это невозможно.
– Почему? Слушай, ты ведь знаешь, что в действительности это не ты, это только я.
– Нет. Это действительно я. Если бы ты хотел быть педантичным, мог бы сказать – это еще один я. Но не будем тратить слов.
– Ты уйдешь?
– Да.
– И тогда она вернется?
– Тебе этого хочется? Кто она для тебя?
– Это мое дело.
– Ты ведь ее боишься?
– Нет.
– И тебе противно…
– Чего ты от меня хочешь?..
– Ты должен жалеть себя, а не ее. Ей всегда будет двадцать лет. Не притворяйся, что не знаешь этого!
Вдруг, совершенно неизвестно почему, я успокоился. И слушал его совсем хладнокровно. Мне показалось, что теперь он стоит ближе, в ногах кровати, но я по-прежнему ничего не видел в этом мраке.
– Чего ты хочешь? – спросил я тихо.
Мой тон как будто удивил его. С минуту он молчал.
– Сарториус убедил Снаута, что ты его обманул. Теперь они тебя обманут. Под видом монтажа рентгеновской аппаратуры они собирают аннигилятор поля.
– Где она? – спросил я.
– Разве ты не слышал, что я тебе сказал? Я предупредил тебя!
– Где она?
– Не знаю. Запомни: тебе понадобится оружие. Ты ни на кого не можешь рассчитывать.
– Могу рассчитывать на Хари.
Послышался слабый короткий звук. Он смеялся.
– Конечно, можешь. До какого-то предела. В конце концов ты всегда можешь сделать то же, что и я.
– Ты не Гибарян.
– Да? А кто? Может быть, твой сон?
– Нет. Ты их кукла. Но сам об этом не знаешь.
– А откуда ты знаешь, кто ты?
Это меня озадачило. Я хотел встать, но не мог. Гибарян что-то говорил. Я не понимал слов, слышал только звук его голоса, отчаянно боролся со слабостью, еще раз рванулся с огромным усилием… – и проснулся. Я хватал воздух, как полузадушенная рыба. Было совсем тепло. Это сон. Кошмар. Сейчас… «дилемма, которую не могу разрешить. Мы преследуем самих себя. Политерия использует какой-то способ селективного усиления наших мыслей. Поиски мотивировки этого явления – и есть антропоморфизм! Там, где нет людей, нет также доступных человеку мотивов. Чтобы продолжать выполнение плана исследований, нужно либо уничтожить собственные мысли, либо их материальную реализацию. Первое не в наших силах. Второе слишком похоже на убийство…»
Я вслушивался в темноте в этот мерный далекий голос, который узнал сразу же: говорил Гибарян. Я вытянул руки перед собой. Постель была пуста.
«Проснулся для следующего сна», – пришла мне в голову мысль.
– Гибарян?.. – окликнул я.
Голос оборвался сразу же на полуслове. Что-то тихонько щелкнуло, и я почувствовал легкое дуновение.
– Ну что же ты, Гибарян? – проворчал я, зевая. – Так преследовать из одного сна в другой, знаешь…
Около меня что-то зашелестело.
– Гибарян! – повторил я громче.
Пружины