– Значит, Ребекка не писала на меня никакого доноса?
– А ее зовут Ребекка? – приятно удивился прокурор, поднимая вверх большие кустистые брови. – Красивое еврейское имя, и сразу же говорит о возможном круге ваших бесед. Но успокойтесь, она ничего на вас не писала, пока в этом еще не возникла необходимость.
– А вы считаете, что в будущем она может возникнуть?
– Не будем уточнять этот вопрос. Скажите, господин Пилигрим, вы разговаривали с вашей пассией о городской синагоге? Поскольку она еврейка, вы не могли об этом не говорить!
– Разумеется, мы разговаривали с ней о синагоге, об этом весь город разговаривает, да и в газетах написано об этом достаточно!
– И вы, разумеется, оба с ней одобряли снос этого старого религиозного здания?
– Конечно, одобряли, у нас и в мыслях не было этого не одобрять!
– И ваша любовница ни разу не сокрушалась по поводу сноса храма, в котором молились ее родители?
– Ее родители уже не застали этого времени, они ходили в синагогу, как в кинотеатр, молились в ней ее прадеды.
– Пусть так, но она не сокрушалась по поводу сноса этого бывшего храма?
– Ничуть, она его полностью одобряла!
– Хочу предупредить, господин Пилигрим, что все вами здесь сказанное будет тщательно запротоколировано, и вам придется его подписать.
– Разумеется, я подпишусь подо всем, о чем говорю.
– Вот и чудесно, – радостно воскликнул прокурор, в волнении расхаживая по комнате, и потирая от удовольствия свои огромные руки, – один вопрос мы уже обсудили. Осталось несколько мелких и второстепенных вопросов, с которыми мы, думаю, разберемся очень быстро. Кстати, вас не смущают мой большой рост?
– Нет, нисколько.
– И эти мои ручища, похожие на грабли, или на лопаты, вас тоже не приводят в смущение? Многие, знаете – ли, думают, что их сейчас начнут бить этими граблями, и приходят в такой ужас, что начинают молоть всякую чушь, и их приходится отпаивать холодной водой! А мы здесь, в прокуратуре, между прочим, никого не бьем, бьют следователи в тюрьме, а мы всего лишь дружески предостерегаем.
– От чего? – спросил Пилигрим.
– От неправильного поведения, – с готовностью ответил ему прокурор, – а также от неправильных мыслей и разговоров.
– Как вы можете знать, правильные у человека мысли, или неправильные?
– Мы все знаем, господин Пилигрим, и, поверьте, залезть человеку в голову для нас не составляет никакого труда. В вашу голову, по крайней мере, мы залезли уже давно.
– И что же вы там обнаружили?
– Ненужные, и крайне опасные мысли, господин писатель, мысли, а также