Лицо ее было гладким и светящимся, точно драгоценная жемчужина чистой воды. Ее платье из белого атласа казалось серым по сравнению со снежной белизной ее тела. У нее были рубинового цвета губы, а глаза небесного цвета блестели так, что трудно было определить, чего больше в них: сияния солнца или мерцания звезд. (Мадемуазель де Гиз о Габриэль д’Эстре).
Никогда он не видел такой красоты.
– Ага, вот и знаменитый Фред, – воскликнула она и протянула руку. – Очень приятно, Габриэль д’Эстре.
– Габриэль д’Эстре, как… Габриэль д’Эстре?
– Наконец-то вижу культурного человека!
Барменша вышла из-за стойки, обогнула ее и чмокнула Фреда в щеку:
– Привет, я Алиса. Знаю, это не так стильно. Добро пожаловать к нам, Фред!
Этим вечером, когда он возвращался домой на электричке, новая информация, новые места, лица, услышанные шутки смешивались и поочередно всплывали на поверхность бурлящей, брызжущей эйфорией, переполняя его весельем и радостью. Ощущение новизны и, безусловно, красота Габриэль пьянили Фреда. Он познакомился с новым воплощением Габриэль д’Эстре. Она, конечно, не совсем новое воплощение. Скажем так, прапра-и-т.-д. – внучка, потрясающе похожая на любовницу Генриха IV.
Габриэль д’Эстре была фавориткой Генриха IV, от которого родила троих детей. Между ними была, похоже, искренняя любовь, однако поначалу Габриэль вела себя довольно сдержанно, не торопилась предоставлять королю свидетельства своей благосклонности и даже вступала в другие связи. Но подлинной страстью пылал Генрих, очарованный самой красивой дамой столетия, о которой Вольтер писал так: “Д’Эстре ей имя; дарами своими природа без меры ее наградила” (“Генриада”, песнь 9, стихи 165, 166).
Для короля она не была очередной любовницей, он собирался на ней жениться, как только ему удастся получить разрешение на развод с королевой Марго, которая долго отказывалась уступить трон “потаскухе” своего мужа. К несчастью, французы ненавидели красавицу Габриэль, а политики считали более выгодной женитьбу короля на итальянке Марии Медичи, племяннице папы Климента VIII. Этот союз удовлетворил бы католиков, а приданое невесты позволило бы вернуть долги. Поэтому король взял на себя обязательства перед обеими дамами. Он пообещал Габриэль, ожидавшей его четвертого ребенка, жениться на ней. По случаю Страстной недели исповедник короля кюре Бенуа сумел убедить его в том, что целесообразно расстаться с любовницей на несколько дней в угоду католикам, постоянно сомневающимся в искренности обращения Генриха. Габриэль нехотя подчинилась, будучи убеждена, что плетется некая интрига, имеющая целью помешать ее свадьбе с королем.
Они расстались в среду 6 апреля 1599 года. В тот же вечер, в конце ужина у итальянского финансиста