– Заберите свою зелёную.
– Не зелёную, а изумрудную с малахитовыми вкраплениями!
– Ах, ах, ах!
– Товарищи, никто не видел нашу осу? Ей же ужинать пора!
– Оса кушает нектар с бегоний в приёмной начальника.
– Это не оса, а пчела. Собственность отдела снабжения, надо заметить. А ваша оса гоняется за Донским в его цеху: он на неё нечаянно облокотился. Бегите, вызволяйте скорее, пока они её там не замочили.
– Да как же можно-с?!
– Согласен, что жестоко, но цех КИП специализируется исключительно на жуках.
Наша же муха вернулась в техотдел, где ей уже было тесно. Она отъелась, окрепла, и ей захотелось на волю, к своим. Мы задабривали её и сахаром, и пирожками, и даже коньяком, но она скреблась лапками в стекло, как давно не гулявшая собака: «Мне бы на природу, а ещё лучше – в деревню, а тут так тесно, душно! До чего же неправильно вы живёте, люди!».
– Выпустить, что ли? – озадаченно почёсывал подбородок Владимир Богданович.
– А если её на воле кто-нибудь обидит, – всхлипнула Машенька.
– Найдём и отомстим, – заверил её Нартов. – Введём войска.
– А что? – осенило вдруг Пашу. – Защита животных – это очень хороший повод для экспансии. Обидят комара в Кувейте – ввести туда ограниченный контингент. Задавят скорпиона в какой-нибудь среднеазиатской республике – десант морской пехоты туда! И мстить, пока у них нефть не кончится. Есть же фильм, как американцы разнесли в пух и прах целую страну, в которой один ихний рядовой-дубина затерялся…
Паше сказали, что он опошлил саму идею и чувства других.
Стихийное собрание техотдела слёзно постановило выпустить муху на улицу. Она выпорхнула в открытое окно, предварительно прожужжав над нашими головами в знак благодарности. Барышни плакали, и даже Владимир Богданович сморкался в большой платок.
И всех посетило странное чувство, что мы сделали в этот день что-то очень важное. Хотя мы вообще ничего не делали. Когда все стали расходиться по домам, Нартов затормозил нас в коридоре у приёмной начальника Завода. Он знаками дал понять, чтобы мы как можно тише ступали и аккуратно туда заглянули.
– Наш-то, наш-то с коровой разговаривает, – шепнул Нартов.
«Наш-то» Максим Викторович сидел на подоконнике. По ладони у него бегала божья коровка маленькой капелькой крови, а он читал ей старинную присказку на детский манер по слогам:
– Бо-о-жья ко-ро-вка, по-ле-ти на не-е-бо, при-не-си нам хле-е-ба…
Самое смешное, что никому из нас тогда не было смешно.
Я тебе весь мир подарю…
Принято считать, что женщину должно несказанно радовать, если ей признаются в любви. Принято считать, что жизнь женщины настолько пуста, что она просто обязана ликовать по поводу любого внимания к её неказистой персоне. А как же? Ведь каждый влюблённый мужчина считает себя подарком. К тому же он готов совершать разнообразные подвиги во имя предмета своей любви, даже если его об этом никто не просит. А если «предмет любви» чего и вякнет,