Насчет «московских богачей», которым, хочешь не хочешь, а посвящаешь жизнь, – не такое уж преувеличение. Вечер премьеры МХТ 1912 года журналист описывает: «Чтобы подъехать к театру, надо ждать чуть не полчаса. Весь Камергерский переулок запружен экипажами, автомобилями…Интересно наблюдать в антрактах эту пеструю, волнующуюся массу, это море туалетов, обнаженного женского тела, бриллиантов». Толчея богатых и завоевывающих известность: «хорошенькая балерина Адашкевич», «модные адвокаты И. Ф. Ходасевич, М. Л. Мандельштам, а рядом с ними – молодой авиатор Васильев»[124].
«Да разве можно их просветить? Конечно, они променяют нас на первого Незлобина. Вспомнишь о Толстом, о серой жизни бедной интеллигенции, которой некуда деваться, – ох! Надо что-то сделать…» Это все из того же письма, написано после вести об уходе Толстого, после собственной болезни (могло кончиться смертью). Нескладно, но суть ясна.
В письме о Незлобине несколько раз.
«Кажется, что Антихрист в нашем деле народился – это Незлобин». Потом К. С. добавит с полной убежденностью: «Это Антихрист».
По чести, Константин Николаевич Незлобин никакой не Антихрист, а всего лишь даровитый антрепренер. Иной разговор, что, идя в эту сторону, к Христу не приблизишься.
«Ох! Надо что-то сделать…»
Надо что-то сделать для «бедного класса», но и для «бедного человечества». (В одном из писем, которые Станиславский получал, женщина поясняла, о чем при ней плакали в МХТ: «…как много дивных сил, волшебной красоты и поэзии дарованы бедному человечеству… бедному потому, что до сих пор оно не умеет сознать в себе этих сил, пробудить и внести их в жизнь…»[125].)
Создание Первой студии как раз стало попыткой «что-то сделать». В этом поле вызревало ее зерно; на нее перелагался долг «бедному классу» и иные обязательства «первого разумного, нравственного театра», которые К. С. как руководитель МХТ готов был счесть невыполненными и отказывался считать невыполнимыми.
«Система» создавалась для того театра, который обязательства примет. В помощь его прекрасным задачам.
В год создания Художественного театра задача была названа так: «Искусство должно сделать то, чтобы чувства братства и любви к ближним, доступные теперь только лучшим людям общества, стали привычными чувствами, инстинктом всех людей… Назначение искусства в наше время – в том, чтобы перевести из области рассудка в область чувства истину о том, что благо людей в их единении между собою, и установить на место царствующего теперь насилия то царство Божие, т. е. любви, которое представляется всем нам высшею целью жизни человечества.
Задача христианского искусства – осуществление братского единения людей»[126].
Эти строки Лев Толстой выделял в тексте своей брошюры «Что такое искусство». Брошюра появилась как раз в год создания МХТ, для театра приобрели несколько экземпляров, один можно видеть в библиотеке Станиславского. Кажется, К. С. начал читать,