Несколько дней после этого Соломон Исакович не работал в комнате, чтобы не тревожить неокрепший цемент перегородки. На дворе стояла сырая, промозглая зима, и ему не терпелось закончить все приготовления и насладиться их плодами. С досадой он думал о том, что нерасчетливо облицевал стены и замуровал окна выше, чем необходимо, так как дверная перегородка была почти на четверть метра ниже линии облицовки. Ему было жаль не своего труда и уж, конечно, не материалов, а времени. Но теперь оставалось уже недолго.
В воскресенье утром Соломон Исакович приступил к облицовке дверной перегородки и последнего участка пола в комнате. На этот раз он развел цемент в маленьком детском ведерке, которое легче было втащить в комнату. Он тщательно вымыл ноги и встал на табуретку босиком. Спустил вниз на веревке ведерко с цементом и стопку завязанных в наволочку кафельных плиток. Повернулся спиной к комнате. Ухватился за ручки над дверью и запустил одну ногу внутрь перегородки. Босые пальцы нащупали верхнюю ступеньку. Балансируя на одной ноге, отпустил ручки и взялся руками за верх перегородки. Дальше было легко. Соломон Исакович был доволен подвижностью собственного тела и удачной выдумкой с дверными ручками-ступеньками, которые хоть как-то компенсировали неуклюжее общее решение.
Облицовку он закончил быстро и особенно гордился тем, что плитки не пришлось даже оббивать, до того точно они легли на рассчитанные места.
Соломон Исакович перебросил наружу ненужный более стул, в последний раз протер влажной тряпкой сияющий кафель, оглянулся по сторонам, убедился, что все в порядке, ничто не забыто – и вылез в переднюю, таща за собой ведерко и наволочку.
Всю следующую неделю Соломон Исакович не заглядывал в комнату и не открывал туда дверь.
Он сходил в парикмахерскую, постригся. Съездил в центр, в магазин «Детский мир» и, отстояв приличную очередь, купил надувного лебедя едко-малинового цвета и два резиновых мяча в сетках. В городе царила предновогодняя суматоха, и в троллейбусе его сильно толкали за то, что он занимает своими мячами слишком много места. Кроме того, он встретил соседа по старой квартире, который долго выпытывал, кому это он везет подарки. Соломон Исакович врать очень не хотел, но сосед не отставал, и Соломон Исакович сказал, что детям племянницы, на что сосед добродушно – он уже простил Соломону Исаковичу все прежние коммунальные обиды – заметил, что как квартира, так, небось, и племянница с детьми объявилась.
Да, приближался Новый год. И Соломон Исакович знал, что на этот раз он отпразднует его по-царски.
Тридцать