В тоне Шелтона прозвучал вызов, и это, скорее чем высказанная им мысль, заставило его приятеля с достоинством ответить:
– По этому поводу говорится много всякого вздора. А на самом деле женщинам все равно, просто они наслушались всякой чепухи.
– Ну, с тем же успехом можно сказать голодному: «На самом деле ты ничего не хочешь, просто наслушался всякой чепухи!» Таким способом ничего не докажешь, милый мой.
Ничто не могло больнее уколоть Хэлидома, чем это обвинение в нелогичности, ибо он гордился своей железной логикой.
– Глупости, – сказал он.
– Ничего подобного, старина. В данном случае перед нами женщина, которая жаждет свободы, а ты вдруг утверждаешь, что она ее вовсе не жаждет.
– Такие женщины не заслуживают внимания, они совершенно невозможны, поэтому не будем о них говорить.
Взвесив в уме слова приятеля, Шелтон вдруг улыбнулся: он вспомнил, как один его знакомый, когда от него ушла жена, распустил слух, что она сумасшедшая, – теперь это показалось Шелтону крайне забавным. Но тут же у него мелькнула мысль: «Да ведь он, бедняга, вынужден был назвать ее сумасшедшей! Не сделать этого – значило бы признать, что он внушает отвращение, а такого признания от человека трудно ожидать, как бы оно ни было справедливо». Взглянув на Хэлидома, Шелтон понял, что при подобных обстоятельствах и этот тоже может объявить свою жену сумасшедшей.
– Но послушай, – заметил он, – мужчина обязан быть джентльменом даже по отношению к собственной жене.
– В том случае, если она ведет себя как леди.
– Ах вот как? Я не вижу, какая тут связь.
Хэлидом на минуту перестал возиться с ключом от входной двери; в его красивых глазах сверкнула злая усмешка.
– Знаешь, дорогой мой, – сказал он, – ты слишком сентиментален.
Слово «сентиментален» уязвило Шелтона.
– Либо человек – джентльмен, либо он не джентльмен, и это вовсе не зависит от поведения других людей.
Хэлидом повернул ключ в замке и распахнул дверь в переднюю; свет камина падал на столик с графинами и огромные кресла, придвинутые к огню.
– Ну, нет, Грач, – сказал Хэлидом, вновь обретая всю свою вежливость и закладывая руки за фалды фрака, – разговоры разговорами, но подожди, пока ты сам женишься. Мужчина должен быть в своем доме хозяином и должен дать это почувствовать.
Шелтону пришла в голову забавная мысль.
– Послушай, Хэл, – сказал он, – а как бы ты поступил, если бы твоей жене надоело жить с тобой?
Эта мысль, видимо, показалась Хэлидому нелепой и даже не заслуживающей внимания.
– Я, конечно, не думаю, что это может с тобой случиться, но попробуй представить себя в таком положении.
Хэлидом вынул зубочистку, резким движением ковырнул ею в зубах и потом ответил:
– Я бы не потерпел никаких глупостей! Увез бы ее