Зовет, бывало, Савраска товарища и сам откликается на свой зов, а Генидка в это время молчит, думая, что это он Савраску зовет, а тот не откликается. Так что, в прятки они играть так и не научились – бесполезное это оказалось дело. Хотя, им при таком раскладе и прятаться-то не было необходимости…
Особенно любо было жеребцам резвиться на лугу. Конюх из-за стога сена наблюдал часами, пытаясь понять, что их игры означают. Он думал, что лошади собираются спариваться, и это у них брачные игры.
А лошади вели себя странно, и при всех признаках проявления любви, дыхание которой чувствовал на себе через толщу стога сена даже вечно пьяный конюх, не выказывали никаких признаков обычной для лошадей прелюдии соития. Да и самого физического соития (слово-то какое) между ними никто и никогда не видел. А любовь замечали все, ведь любовь всегда заметна.
Наигравшись вволю, они шли к водопою, где долго и с удовольствием пили вытянутыми в трубочки мягкими своими губами свежую воду.
Савраска пытался втянуть в себя отражавшееся в голубом озере облако, а Генидка фыркал и мотал головой – смеялся над товарищем.
Генидка был одарен. Он умел читать, хотя никто об этом не знал, даже поначалу Савраска. За конюшней были свалены в кучу старые книги, листы из которых конюх использовал на самокрутки и по нужным делам.
Генидка часами стоял там, взапой читая все подряд. Он прочитал массу старых журналов, многие толковые словари, Большую медицинскую энциклопедию, «Жизнь животных» Брэма, самоучитель английского языка, «Дао Де Цзин», а также некоторые произведения классической литературы – «Собаку на сене», сонеты Шекспира, «Маленького принца» Экзюпери, что-то из Шопенгауэра… Конечно, больше всего понравился ему «Холстомер», и Генидка ночами не раз пересказывал эту историю Савраске, понемногу добавляя что-то свое, и у него это неплохо получалось.
Когда Генидку тестировали зоофилологи из известных мировых университетов, выяснилось, что разговаривает он на обычном лошадином, а думает на другом, совершенно неизвестном языке. Долго пытались узнать, что это за язык, и все безуспешно, пока очень старый профессор из Дели не открыл всем, что это древнейший диалект лошадиного языка, на котором разговаривали единороги, и называется он сангрин, по имени места своего происхождения. Где находится это таинственное место, профессор поведать не успел, так как тут же умер.
Иногда они ни о чем не говорили – просто стояли молча, и тогда время теряло значение, потому, что время для них переставало существовать.
Генидка умел медитировать, он не научился этому в книгах, он обладал этой способность с рождения. И никто бы никогда не поверил, что Генидка умеет летать. Да….да… он левитировал дважды, это было в лунную полночь, Генидка пронесся над лугом, как Пегас, и Савраске почудился шелест его больших крыльев, хотя Савраска точно не смог бы сказать, видел