– Надо сказать Сененмуту, – всхлипывала царица, – надо сказать ему об этом. Он сейчас в каменоломнях у порогов Нила. – Ее тело снова содрогнулось от рыданий.
– Но ведь ты не знаешь наверняка, он ли отец ребенка. А может, это все-таки Тутмос?
Хатшепсут воскликнула:
– Да пойми ты, я чувствую, чувствую это!
Сат-Ра немного помолчала, а потом сдержанно заметила:
– Сененмут здесь, в Фивах.
Царица затаила дыхание.
– Тутмос повелел ему явиться. Он желает взять его в поход против азиатов.
– Но Сененмут не обучен быть воином! Его орудия – мелок и отвес, с ними он обходится ловчее, чем с копьем и кинжалом!
Сат-Ра смущенно отвела глаза.
Тут Хатшепсут вскочила, подобрала подол длинного калазириса с множеством складок и побежала через тускло освещенную колоннаду к покоям царя.
Тутмос сидел за мраморным столом, на котором были разложены карты и свитки папируса. Здесь же находились визирь Сенземаб, начальник войск Птаххотеп, управитель дома Минхотеп и писец Неферабет.
– Война – дело мужчин, – изрек фараон, увидев запыхавшуюся Хатшепсут. – И женщине здесь не место.
– Однако мужчины, которых ты ведешь в поход, все еще дело женщин, – надменно возразила царица супругу и жестом велела советникам оставить их наедине. Склонившись, вельможи удалились.
– Ты приказал Сененмуту явиться из каменоломни, – запальчиво начала она. – Зачем?
Тутмос заглянул в глаза Хатшепсут, пылавшие яростью, и решимость, с которой он встретил ее, растаяла.
– Мне требуются лучшие лучники царства в войне против азиатов.
– Сененмут не лучник! Он учится на архитектора и когда-нибудь возведет храм во славу бога.
– Он убил твою служанку одной стрелой.
Молодая царица подступила вплотную к фараону и в бешенстве прошипела:
– Сам Амон возвестил, что это было несчастным случаем. А ты, как посмотрю, пренебрегаешь даже священной волей отца фараонов Амона!
Тутмос вздрогнул. А Хатшепсут продолжала:
– Для тебя важнее дешевая месть человеку, который тебе ничего не сделал.
– Он отнял у меня жену!
– Отнять можно то, чем владеешь, но ты мне не хозяин. Ты знаешь не хуже меня, что брачными узами нас связала лишь воля отца, да живет он вечно, чтобы сохранилась кровь солнца. – Сказав это, она повернулась и уже на ходу бросила: – Даже не думай брать Сененмута в военный поход против азиатов! Это тебе говорит Хатшепсут, возлюбленная Амона!
– Что ты видишь? – напористо вопрошал Тети, обхватив черную рабыню за плечи.
Волхв, подталкивая, заставил Нгату идти вперед по своей затемненной лаборатории, во всех углах которой бурлило и клокотало, как на южных порогах Нила.
– Что ты видишь, Нгата?
– Ничего, господин, – растерянно отвечала рабыня. – Ничего не вижу, здесь темно.
– Хорошо. А теперь будь внимательна. Очень внимательна!
В