а в городе плывут ежеминутно
то строчки, то созвездия стихов.
Лови, вдыхай, а нет – тогда смотри, как
рождается заря в ночной глуши,
и, я уверен, ты не сдержишь вскрика,
вдруг всё увидев зрением души.
Завидовать стихам? Ну не смешно ли?
Ну посмотри: до первых петухов
сквозь аромат и шелесты магнолий
мерцают нам созвездия стихов.
Лови, вдыхай… а нет, ну что тут скажешь —
знать, не дано, знать, сердце не горит.
И волны рассыпаются на пляже,
даря стихам стихии вольной ритм…
Лесть твоя мне приятна
Т.Е.
Сбитый с толку, внимаю тебе,
льстишь, смеёшься, как шлюха в притоне;
вещий ворон, как царь, на трубе
восседает, как будто на троне.
Знаю цену уловкам твоим,
мягки так, а по сути – оковы;
все мы что-то до срока таим,
да не все на подлянки готовы.
Лесть твоя мне приятна опять,
но забыть ли гнилую изнанку,
так что много усилий не трать,
я не клюну опять на приманку.
Я – учёный. А ворон – дурак.
И поверю тебе, уж прости мне,
если свистнет подвыпивший рак
на Ай-Петри в четверг после ливней.
И не надо курить, и не на —
до всё щелкать своей зажигалкой,
не такие ещё имена
стали жертвами лести, а жалко.
Я-то знаю: тщеславной, тебе
снова хочется властью упиться.
Хмуро ворон молчит на трубе —
поумневшая вещая птица.
Да уж ладно, пусть каркает, пусть,
лесть твоя мне приятна, и всё же
почему-то не радость, а грусть
ощущаю душою и кожей…
Гора Ай-Никола
(песенка молодых скалолазов)
Земляничник мелкоплодный, древовидный можжевельник,
скалы в трещинах, обрывы, осыпь выжженной земли:
Ай-Николу[4] штурмовали мы в прошедший понедельник,
а во вторник удивлялись: как решиться-то могли?
Крым чудес припас немало, нам хватает выше крыши,
иногда так ошарашит, станешь – чисто идиот!
Как попасть на Ай-Николу, местный показал парниша —
с обводной дороги тропка к ней без фокусов идёт.
Что же мы весь понедельник на уступах висли скальных,
что ж отважно штурмовали эти стены, как один?
Горный Крым для скалолазов – тренажёр из идеальных! —
уникальное скопленье разных трудностей вершин.
Заглянув с опаской в бездну, мы свой промах оценили,
покачали головами – мол, зачем был риск и труд?
Но опять, решая это вековое «или-или»,
выбираем самый трудный, неисхоженный маршрут.
Потому что молодые души просят впечатлений,
а когда бы ни просили, были б нам они странны,
и всегда единодушно, без ненужных словопрений,
мы на новые вершины Крымских гор устремлены.
Постскриптум