Капитан передал свое ружье Амбопе и в сопровождении Хивы не спеша направился к кустарнику. Мы с сэром Генри присели на траву в ожидании, пока они вернутся, как вдруг услышали рев раненого слона и увидели его огромный силуэт. С задранным хоботом и хвостом слон, внезапно возникший из зарослей, несся прямо на нашего любопытного джентльмена, а Хива и капитан при виде разъяренного чудовища повернули и что было духу помчались к нам.
Я вскочил, целясь в слона, однако не решался выстрелить, боясь попасть в одного из бегущих. Впрочем, от стрельбы по слону с такой дистанции все равно было бы мало толку. Но в следующее мгновение случилось нечто ужасное: Джон Гуд пал жертвой своей привязанности к европейской одежде. Если бы он, упрямец, согласился расстаться со своими брюками и гетрами и охотился, как все жители Африки, все бы обошлось. Но теперь костюм отчаянно мешал ему, и, когда капитан был ярдах в шестидесяти от нас, подошвы его кожаных ботинок, отполированные бегом по траве, заскользили, он упал и покатился прямо под ноги слону. Ужас заставил меня, сэра Генри и Амбопу одновременно броситься туда.
Через минуту все было кончено, но совершенно непредвиденным образом. Хива первым заметил, что капитан упал. Отважный юноша кинулся к нему, но уже на ходу обернулся к слону и метнул свое короткое зулусское копье – ассегай, которое вонзилось в основание хобота самца. С воплем боли рассвирепевшее животное схватило хоботом бедного парня, швырнуло на землю и принялось топтать. Мы тотчас открыли огонь и стреляли без перерыва до тех пор, пока слон не рухнул плашмя.
Джон Гуд, мгновенно вскочивший на ноги, был в глубоком отчаянии и беспрестанно винил себя в гибели слуги, который ради его спасения пожертвовал собой. Сэр Генри хмуро отвернулся; мне также было не по себе, хотя на своем веку я видывал и не такое.
Амбопа же, возвышаясь надо мной, философски созерцал громадную тушу мертвого слона и то, что осталось от бедного Хивы.
– Что ж, – неожиданно спокойно обронил он. – Хива погиб. Однако этот зулус умер как настоящий человек.
Глава 5
В пустыне
Нам пришлось потратить некоторое время, чтобы отпилить бивни, перетащить и тщательно закопать их в песке под громадным деревом, которое было видно с расстояния в несколько миль. Подобной слоновой кости мне давно не приходилось видеть: каждый клык весил в среднем от сорока до пятидесяти фунтов. А пара бивней громадного самца, растоптавшего бедного Хиву, весила примерно сто семьдесят фунтов.