– А еще одна бабулька, – сказал Анатолий, – нам квашеную капусту принесла. Вкусная была! Она на первом этаже живет, окна во двор, а там мальчишки наладились в футбол гонять. Так у нее в окнах ни одно целого стекла уже не осталось, а на новые-то денег нет. Вот она их картонками от ящиков и закрывает – зима ж на дворе. Попробовала она с родителями этих пацанов поговорить, а те ее послали куда подальше. Ну, мы приехали, прикинули, сколько стекла вместе с работой стоить будут, дождались этих мальчишек, поймали – от нас-то не убежишь! – привезли к себе и заперли, объяснив, что отдадим их только родителям с рук на руки. А тем, когда они прибыли своих чад выручать, счет выставили – по сколько с чьего носа приходится за милые шалости их отпрысков. Один папаша вздумал было права качать – так ведь у нас не забалуешься! А другой папаша – алкаш алкашом – как сумму увидел, как прикинул, на сколько бутылок его сыночек выставил, начал орать, что он кровиночку свою ненаглядную на мелкие клочки самолично порвет, чтобы душеньку отвести, что никому другому такого удовольствия не доставит. Так что деньги мы собрали, мастера вызвали, и он бабульке все окна и остеклил. А родители, собравшись, в домоуправление пошли и такой хай там подняли, что на следующий же день там сеткой-рабицей специальную площадку огородили, чтобы больше никаких осложнений не было.
– А ведь вы, ребята, играете на грани фола, – задумчиво сказал Орлов, впервые подав голос.
– А вы, господин гвардии полковник, – с вкрадчивым, нехорошим интересом в голосе спросил Вячеслав, – из какой-такой благополучной страны в Расею-матушку приехали? Из Голландии? А, может, Дании? Или Швейцарии? Ну-у-у, – ехидно протянул он, – тогда вы действительно здесь ничего не знаете, – и зло заключил: – В России, господин гвардии полковник, вся наша жизнь на грани фола!
– Слава! – негромко прикрикнула я. – Угомонись! Владислав Николаевич детдомовский и всю нашу гнусную жизнь не хуже вас всех знает.
Лица у ребят застыли и вытянулись. Они переглянулись и с совершенно новым выражением уставились на Орлова – ведь оказалось-то, что этот седой мужик, все это время просидевший молча, такой же, как они сами, что он тоже нахлебался от жизни горячего до слез, но выстоял и вон кем стал. Они снова переглянулись и потупили глаза, потому что они-то, даже имея родителей, едва не скатились черт знает куда и, если бы не я, то будущее у них было бы совсем иным.
– Извините,