Местом, с которого началась вереница почти невероятных событий, была старая пороховая башня в Розау.
Собственно говоря, название «башня» не совсем подходило к этому зданию, предназначенному для хранения пороха и боевых припасов, так как оно развернулось скорее в ширину, чем в вышину, имея один-единственный этаж. Окна были закрыты массивными железными решетками, стены были черны, будто тоже были сделаны из пороха, низкая крыша представляла собою броню из массивных черепиц, плотно прилегавших друг к другу. При постройке этого здания не было употреблено ни единого куска дерева из боязни пожара; стены были такой толщины, что их не могла бы пробить никакая бомба. В самом здании находились только патроны, начиненные бомбы и гранаты; для хранения больших запасов пороха служили обширные сводчатые подвалы, где громоздились бесконечные ряды бочек. Магазин окружала невысокая стена, и в пространстве между нею и зданием хранили оболочки для бомб и пушечные ядра, сложенные пирамидами.
По обеим сторонам ворот за стеною виднелись два маленьких домика. Правый служил караульной комнатой для сторожевых постов, левый был жилищем смотрителя порохового склада вахмистра Зибнера.
За воротами стояла будка часового, перед которой взад и вперед расхаживал молодой, стройный гренадер.
Была зима, и с гор дул морозный ветер. От холода щеки молодого гренадера так раскраснелись, что казалось, будто он намазал их свеклой. Правда, на безоблачном небе ярко светило зимнее солнце, но его холодные лучи не были способны смягчить ярость сурового мороза.
Часовой только что собирался обойти дозором вдоль стены, как вдруг увидал, что с пригорка по направлению к пороховому магазину спускается нарядно одетая женщина.
Гренадер вернулся к воротам и стал поджидать там женщину. Ему было предписано останавливать любого человека, не принадлежавшего к составу служащих при магазине, и следить, чтобы никто не только не проникал внутрь двора, но и не бродил возле стен.
Женщина медленно приближалась к воротам; видно было, что она глубоко задумалась о чем-то, так как ее взоры не отрывались от занесенной снегом дорожки.
Весь ее внешний вид производил приятное впечатление; она была одета нарядно, даже богато и изящно.
– Куда вы идете, сударыня? – вежливо остановил ее гренадер.
Женщина испуганно подняла голову, но, увидев гренадера, изумленно раскрыла рот и остановилась; на ее щеках выступил густой румянец смущения.
– Фрейлейн[13] Нетти! – воскликнул часовой в радостном изумлении. – Неужели вы меня не узнаете.
– Нет, узнаю, господин Теодор… господин Гаусвальд, – смущенно поправилась девушка, словно ей казалось неприличным говорить теперь с бывшим студентом в прежнем дружеском тоне.
– Уж не ко мне ли вы? – спросил Гаусвальд.
– Я даже не знала, что вы здесь. Я шла к отцу, вахмистру Зибнеру.
– Как? Вахмистр Зибнер –