Он пришел, когда Борис уже не надеялся его дождаться. Капитан не успел оказать сопротивления, он ничего не видел, в подъезде была кромешная темнота. Борька успел к ней адаптироваться, и его движения были точны, первый же удар снизу в подбородок лишил офицера сознания. Борька утащил его в подвал, зажег приготовленную лучину и привел немца в чувство. Он хотел видеть глаза своего врага, когда штык будет входить в его плоть. Он сидел верхом на неподвижном теле и наблюдал за реакцией приходящего в себя офицера. Залесский держал штык прижатым острием к тому месту на шинели капитана, под которым билось его сердце. Тот открыл глаза, почувствовал проколовшую кожу сталь и тихо произнес:
– Я не СС.
На Борькиной куртке желтела звезда Давида, и немец разглядел ее при свете лучины.
Борька разбирался в знаках различия, он понял, что имел в виду капитан. Армия с презрением относилась к карателям и зачастую не одобряла то, что делали с евреями люди из СС и других специальных команд. Все это промелькнуло в его голове в те секунды, что он смотрел в глаза на побелевшем лице. Тот не делал попыток освободиться и, похоже, приготовился умереть.
Не то, все не то! Он понял, что не сможет нажать на ребристую ручку своего оружия. Страх, стыд за свою нерешительность, позорное, взявшееся непонятно откуда сочувствие к этому длинному фашисту – все смешалось в голове. Он перехватил штык за лезвие и, размахнувшись, ударил немца тяжелой ручкой по голове. Он не знал, убил он его или только оглушил. В голове стучало – это не то, не то, что принесет успокоение. Через час Борька уже был на своей лежанке в гетто.
Он все-таки задремал и не сразу сообразил, чем тряс перед ним взволнованный француз. В здоровой руке он сжимал пакет, под мышкой другой, перевязанной, зажал бутылку темного стекла.
– Рис, – Франсуа весь сиял. – Рис, Борис!
В пакете было с полкило риса, а в бутылке оливковое масло. Он слышал, как француз осторожно шуршал на кухне, но был уверен в бесполезности поисков съестного после того, как тут побывали такие же голодные бродяги. Видимо, во время бомбардировок одна из полок кухонного шкафа упала на нижнюю и прикрыла собой этот пакет, а масло Франсуа нашел среди пустых бутылок в углу кухни. Она была заполнена на треть, видна была ее незаполненная часть, и поэтому ее оставили нетронутой. Это был королевский подарок судьбы, осталось найти воду— и можно было пировать.
– Во дворе вода должна быть, – это включился в разговор Сергей. – Прошлую неделю лило, как из ведра, в какой-нибудь емкости вода осталась.
Француз непонимающе уставился на