– Возмутительно! – пробормотал Луций. – Мой отец был сенатором. Дед – племянником и наследником Божественного Юлия, двоюродным братом Божественного Августа…
– Тогда как Тиберий – всего лишь пасынок Августа? Ты на это намекаешь? Сомневаешься в законности императорских притязаний на власть? Хочешь сказать, что у тебя на нее больше прав?
– Нет!
– Не для того ли ты держишь у себя копию императорского гороскопа? С целью выяснить, когда он окажется наиболее уязвим, чтобы подготовить его свержение и занять трон?
– Конечно же нет! Я ведь уже сказал… – Луция затрясло, и он не сумел совладать с собой. – Я неизменно хранил верность императору. Не сказал ни слова против него. Никогда! Почему ты вообще явился сегодня? С чего решил, будто найдешь нечто незаконное?
– Ты был первым в списке, – сказал Сеян.
– В каком списке?
– Тех, за кем нужно присмотреть.
– Но почему? С какой стати?
– Полагаю, в силу слишком большой осведомленности. Обычная причина. А мы, несомненно, нашли у тебя в доме средства к получению сведений, которые можно использовать против императора.
– Но это безумие. Сказано же тебе: я не астролог. Я уважаемый член коллегии авгуров, государственный служащий Рима. Я служу Тиберию столь же верно, как служил Августу…
Луций осекся. Внезапно он понял. Он сам ответил на свой вопрос. Почему пришли за ним? Потому что он авгур; он служил Августу; он разъяснил знамение молний. Казалось, сыгранная в том единичном событии роль даровала Луцию счастливую участь: подтверждение его навыков как авгура, сближение с Клавдием, наследство, полученное от императора и изменившее его жизнь. Но теперь участие в том самом событии привело к катастрофе. Почему Август умер в назначенный день – волею Фатума или благодаря людскому вмешательству? Ливия и Тиберий не могли не знать о предсказании: им было ведомо все, что творилось в императорском доме. Луций давно заподозрил, что один из них, если не оба, причастны к кончине Августа. Он никому не говорил о своих сомнениях, даже Клавдию. Но Тиберий был не дурак. Император изо всех сил старался исключить малейшую угрозу собственному правлению – со стороны соперника Германика, со стороны всех астрологов Италии и тех несчастных, что числились в упомянутом Сеяном списке, а Луций находился среди людей, которые могли знать слишком много.
Сеян прав: Луцию повезет, если удастся бежать, сохранив и состояние, и жизнь.
Он уставился на документ, который сжимал префект. Надо было давным-давно спалить уличающий гороскоп Тиберия! Было глупо продолжать хранить его. Но если бы и сжег – какая разница? Не найди Сеян астрологических документов, отыскался бы другой способ обвинить Луция.
– Похоже, у тебя наконец кончились слова, – заметил Сеян. – Имеешь что-нибудь добавить? Нет? – Он возвысил голос: – Луций Пинарий, ты виновен в занятиях астрологией без дозволения императора. У тебя десять дней на улаживание дел в Риме. Затем ты сядешь на корабль