Олька пронзительно завизжала, да так, что перекричала визгливого певца.
– Чё ты орёшь, курва драная? – ошалел оглушённый Вовка. – Я даже не начинал.
Но Олька продолжала орать и с ужасом смотреть на потолок. Вовка подумал, что это от избытка страсти к нему, но потом тоже поднял голову и заорал со своей пассией в унисон.
– Ну, ни хрена себе кайф ловят! – позавидовали представшей их взору картине выходящие из туалета.
А Вовка отшвырнул Ольку и помчался из зала прочь в приспущенных штанах, показывая на ходу пальцем в потолок. Народ, разглядев на потолке что-то необъяснимое и почуяв недоброе, повалил на улицу.
– Пришельцы! – истошно орали одни.
– Там… там… Там в зал целое эНэЛО залетело! – заикались от ужаса другие.
– Да не эНэЛО, бараны, а гуманоид под потолком завис, – со знанием дела констатировали самые трезвые.
Все выбежали из Дома культуры, где продолжала рыдать музыка, и бросились в разные стороны.
– Ма-а-ма-а! – как всегда орало в таких случаях большинство.
– Царица небесная, спаси и сохрани! – причитал на ходу бывший заместитель председателя Горкома ВЛКСМ Витька Тряпкин и, как впоследствии рассказывали очевидцы, несколько раз даже наложил на себя крестное знамение с левого плеча на правое.
Кто-то из обитателей прилегающих домов, перепуганных ором и топотом, позвонил по «02» и коротко сказал в трубку: «Убивають». Вскоре на пороге Дома культуры появился наряд милиции.
– Да выключите вы эту таратайку! – рявкнул главный по наряду в адрес тяжёлого рока. – Оглохнуть же можно.
Но диск-жокей, как тогда называли нынешних ди-джеев, слинял с боевого поста в числе первых. Бесстрашный милиционер шагнул в общество пришельцев, которые коварно затаились в стенах дискотеки. Все присели, когда затихла музыка. Служитель порядка вышел как ни в чём не бывало, походил вокруг здания Дома культуры, напевая под нос «Ксюша-Ксюша, юбочка из плюша», и вдруг присвистнул:
– Ёксель-моксель, да никак это церковь! – он подошёл к обескураженной толпе: – Вы там, видимо, очень уж рьяно прыгали, со стен краска местами и отвалилась. А под ней – фрески, что ли.
– Да, фрески, – подтвердила бабка Агафья, старейшая жительница Жуковки, которая страдала по ночам возрастной бессонницей, поэтому тоже пришла на крики, разбудившие округу. – Этот храм в тридцатые годы закрыли. Купола сбили и обычную двускатную крышу сделали. Сначала сделали склад стеклотары, потом вытрезвитель открыли, а после войны отдали молодёжи под клуб.
– Надо