– Да, я уговаривала её уйти от отца. Но она твердила одно и то же: не представляю себе жизни без него. Вот и оборвалась её жизнь, когда пришлось всё-таки остаться без него. После того, как он к другой женщине ушёл, она больше и не жила. Только плакала и плакала. И таяла. Как ставшая никому ненужной снегурочка под слишком горячим солнцем. Винсия горестно всхлипнула опять, и тут же почувствовала мягкую руку Саният на своих щеках. Добрые пальчики собирали её слёзы. И слёзы неохотно стали высыхать.
– Винсия, а что случилось в тот день, когда ты к нам поздно вечером прибежала: одна, через весь город, в темноте. Ты, по-моему, с отцом и его подругой тогда жила?
– Об этом даже сейчас мне неловко говорить. Можете, ведь, и не поверить.
Саният взяла руку подруги в свою:
– Поверим! Каждому слову! Я свой урок на сегодня уже выучила.
– Мне было 11 лет, когда мамы не стало. Меня забрал к себе отец. Он жил с крикливой, смазливой и истеричной барышней. Но меня старался не обижать. Помогал с уроками.
Когда мне было 12, я в первый раз влюбилась. С этим мальчиком мы стали дружить Больше года дружили: в библиотеку вместе ходили. На автомобильные гонки, на калифорнийское ралли вместе ездили. На скейтбордах вместе катались. А потом, совершенно неожиданно, он мне сказал: «Я тебя терпел больше года. Я ждал, когда кто-нибудь получше подвернётся. Вчера я такую встретил. Забудь про меня. И не вздумай встреч со мной искать».
Я по натуре сильная. Нюни распускать, – не в моих правилах. Но на душе было кисло. Всё кислее и кислее. И я решила с папой поделиться. И всё ему рассказала.
– И что он? Пожалел? Совет умный дал?
– Можно и так сказать. Он втянул носом воздух, погонял его там, а потом смачно высморкался в ладонь. Подошёл ко мне и размазал сопли по моим волосам. Со словами:
– Вот теперь у тебя есть реальная проблема: вычесать сопли из своих куделей. Этим и займись. А то, про что ты говоришь, – бред избалованной барышни. По материнским стопам решила пойти? Любовь тебе подавай?
И стал хохотать. Я дождалась, когда он спать уйдёт, и к вам убежала.
В машине стало тихо. Как в больнице. Даже мотор гудел как-то пристыжено, как будто извинялся за жестокость и бессердечность рода людского. Как будто сожалел, что не может заполнить тишину чем-то более добрым и человечным, чем бесперебойным стуком своих железок.
Лина быстро думала, что делать. Оставлять девочек в таком мрачном и пасмурном и настроении было нельзя.
– Девчонки! А давайте в торговый центр заскочим! Тебе, Саният, давно пора пару новых юбок себе купить. А школьная блузка Винсии так и просится в мусорный пакет. Скоро всеми своими потёртостями и пятнышками кричать начнёт: выброси меня, ну, давай же! Не видишь что ли, как я устала с тобой на уроки ходить и рукава свои в библиотеках протирать…
Двигатель задорно фыркнул и застрекотал