Это был первый раз, когда Саният приняла в своё маленькое тёплое сердце часть моей большой боли.
Так я поняла, что дружба – это такое благословение, такой подарок судьбы, который нельзя сравнить ни с чем. Даже с первой любовью. С этого момента я знала, что дружба может лечить душу, а может в приступе ревности накинуться на неё как хищница. Дружба может разрывать сердце своей открытостью и откровением признаний. Но она же умеет так сладко растопить все льдинки в душе в момент примирения. Дружба одаряет нас таким уровнем доверия, обмена мыслями, такими смелыми и безумными мечтами, что электризует наш мозг, возбуждает воображение и учит сердце любить и прощать. Ничто и никто не может научить наши сердца быть умными и сочувствующими. Только благородный дар верной дружбы.
Тем временем, мы доехали до дома Саният, вышли из машины и были несказанно удивлены тем, что увидели: нас встречали три симпатичных мужчины с широкими белозубыми улыбками. Самый старший подошёл первым и представился. Это был папа моей новой подруги. Её два брата пожали моей маме руку, склонив головы в уважительном поклоне, а потом один, средний брат, весело подмигнул мне голубым глазом, и мужчины удалились. Миссис Лина предложила нам пройти в женскую половину дома. Само здание было типичным американским домом: вытянутым в длину, с двумя входами, встроенным гаражом и лужайкой с цветами перед крыльцом.
Но вот задний дворик выглядел по-другому: это был небольшой, аккуратный, умно спланированный огород.
– И что же вы здесь выращиваете? – спросила моя мама.
– Зелень, много разной зелени. Помидоры, огурцы. Свою, настоящую, ароматную клубнику. Чеснок, капусту, черемшу.
– Через что?! – спросила мама, округлив глаза.
– Не через что, а че-рем-шу. Это дикий чеснок. Сейчас попробуете, – рассмеялась Лина.
Мы вошли в большую комнату. Я встала как вкопанная. Я не могла понять, как в таком небольшом доме может быть такая огромная и просторная комната.
– Винсия, что это ты вдруг замолкла? А с глазами что: они у тебя как у неваляшки выкатились и застыли? – продолжала шутить мама Саният.
И тут до меня дошло: комната была обычной, но необычным было почти полное отсутствие мебели и бумажного хлама. В наших американских домах бумаг, файлов, папок будет скоро больше, чем людей. Американцы хранят каждый чек из кофейни. Каждый билет на поезд или самолёт. Все свои налоговые отчёты. Переписку с магазинами, докторами, работодателями и всякого рода бюрократами: депутатами, чиновниками из муниципалитетов и т. п. и т.д., и в таком роде и в таком духе…
В этой комнате был диванчик, что-то наподобие старинного инкрустированного сундучка (в него, я узнала позже, собирали приданное для Саният), толстый ковёр на полу и небольшой столик с низкими табуретками вокруг него. Ни телевизора, ни огромного музыкального центра, ни