– ??
– БИТ! представляешь, вшу назвали «бит»! Как единицу информации! Двоичные коды состоят из вшей, Вован! А ты обратил внимание, в каком свете теперь выглядит название группы БИТлз? Не жуки бита, а вши! Битники вшивые. Тюремный бит – это типа «быт», но с узбекским акцентом, игра слов, улавливаешь?
Во!!! Я понял, Вован! Я книгу напишу про зону! Да! Название уже есть – «Папский бит»! Хахаха – помнишь вот это:
Весь район сегодня не спит
Весь район на танцы спешит
Виноват в этом московский бит
Этот новый танец словно динамит
Пусть танцуют с нами все кто любит бит
Ну, как это передать тому, кто не кормил вшей в узбекской зоне, Во-вааан! Я рискую остаться непонятым! Вот где скорбь-то вселенская! Вован!
– Это в голове у тебя вши, Шурик. Ты лучше подумай, как выжить тут! Как пожрать добыть. Без запала.
Вован продолжает духовные наставления.
Каждые полгода на колонке проводят суд. Чтобы на него попасть, надо не иметь ни одного акта. Поэтому менты тут – только и ждут, как жахнуть на тебя акт. Чтобы его же тебе потом продать. Система. А после суда партия колонистов переводится на следующую ступень «свободы» – проценты. Слыхал? «Проценты»– это ты уже дома живёшь.
Но с твоей зарплаты государство высчитывает алименты для себя. Плюс раз в неделю у тебя любезная встреча с участковым, и не вздумай на неё пойти с пустыми руками, обидеть можно хорошего человека.
Раз в месяц потом тебя будут вызывать в РОВД опера, и проморозив часа три – четыре в коридоре, спрашивать о каких-то людях и движениях, о которых ты не имеешь малейшего представления. Любая муть в радиусе десяти километров от твоего адреса, и считай, в этот день на работу ты уже не попадёшь.
Будут колоть и вешать на тебя все, что не попадя, говоря, что почерк преступления сильно похож на твой. Вот такой вот тебе бит. Это называется – «проценты». Это моё будущее. Ну, там хотя бы зарядку не надо делать.
– Какую зарядку?
– Осуждённый встать! Осуждённый – была команда «подъем!»
Боже! Что же я тебе сделал за кару эту? За что мне это? Голова. Меня кажется долго били по голове вчера. Кто? Голова – сплошная рана и тупая боль после псевдорусской. Вкус во рту как у некрофила – после разминки с несвежим утопленником. Долбаный Вован. Меня сейчас стошнит.
Надо мной склонился сам Хамза Хакимзаде Ниязий. Он поигрывает резиновой дубинкой. Вот ещё – не хватало.
– На зарядку становись!
Тут я должен вам признаться, что утро, эта заря, рассвет и прочая поэтическая хрень – это не моё. Моё утро – чтобы все было нормально, должно начинаться в полдень. А ещё лучше – в час дня. А зарядку, у меня все в порядке – спасибо зарядке, я с детства ненавижу.
Я с утра неадекватен. Утро – это не моё. Все гуманное, законопослушное, рабское и подобострастное во мне ещё спит. Я не только нахер могу послать в эти тревожные часы, я убить могу. Вы лучше не будите меня, ладно? И