Представив себя на кушетке судорожно сжимающей клетчатый носовой платок и рассказывающей незнакомому дядечке про свои глубоко личные переживания, я хихикнула. Возможно, просто все дело в том, что мне не нравятся греки?
Автобус постепенно заполнялся людьми, которых водитель подсаживал у отелей, расположенных на побережье. Когда туристическая группа была, наконец, укомплектована, мы доехали до Салоник. Это крупный мегаполис Греции, почти такой же по величине и значению, как и Афины. Здесь к нам присоединился гид, который начал немного нудновато про эти самые Салоники рассказывать. Он сыпал историческими датами и разными названиями так обильно, что я совсем отвлеклась, пока впереди не показалась огромные царственные горы. Вершины их тонули в шапке тумана.
Это был знаменитый Олимп – место обиталища греческих богов. В связи с этим гид сменил тему и принялся рассказывать про Зевса, Геру, Афину, Гермеса и перипетии их семейных отношений.
В Согинее мне безумно нравились поэмы Гомера. В них было что-то необыкновенное, чарующее, и это не портил даже тяжеловесный слог поэм. Удвоенный дактиль, вспомнила я, чуть улыбнувшись. Влад вбивал нам это в головы и даже заставлял заучивать начало «Иллиады» и «Одиссеи» наизусть.
– Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына. – повторила я шёпотом. – Грозный, который ахеянам тысячи бедствий содеял страшных…
Помню. Даже сейчас помню. Я усмехнулась, мельком посмотрев на соседнее кресло. Сидящая в нём девушка болтала с парнем, находящимся через проход и на мою фразу внимания не обратила. И это хорошо, потому что меня саму всегда настораживали люди, разговаривающие сами с собой.
Влад был действительно отличным преподавателем, потому как сумел по-настоящему заинтересовать мифами Древней Греции. Ему и самому нравилась эта тема, и я вспомнила, как на одном из занятий он сказал, что мечтает побывать в Греции и увидеть своими глазами места, где рождались мифы. И вот теперь я своими глазами вижу то, что так хотел увидеть он.
Покопавшись в сумке, я достала плейер, вставила наушники и наугад выбрала песню. Она была не на русском, а на украинском, но о чем поет «Океан Эльзы», я знала. Я всегда смотрю перевод понравившихся мне песен.
Побыть я мог бы около тебя,
Побыть и почувствовать, как спасала ты
Ромео от целой планеты,
Ведь порой и от себя так хочется сбежать.
Я знаю, ты бы могла,
Изменить нас могла.[1]
Могла ли я что-то изменить? Могла ли сделать так, чтобы Влад остался жив? Спасти его? Единственное, что было в моих силах – не давать Гаю повода для ревности. Но я и в страшном сне не представляла, что он способен на подлое и жестокое убийство. Я не должна винить себя, не должна…
Сегодня всё не так, Джульетта.
Монтекки