С каждым днем все чаще в голову Франческо приходила страшная мысль, что этот сезон может оказаться последним. Он всегда боялся того момента, когда придется повесить бутсы на гвоздь и решать, как жить дальше. Дальнейший путь он не видел. Дорога словно обрывалась за картиной повешенных на гвоздь бутс. Пока еще он был в превосходной форме, оставался лидером на поле и в раздевалке и считался ключевым игроком, но все чаще его ролью становилось спасение команды от поражения. Все чаще он просиживал матч на скамейке запасных и выходил лишь в конце, когда команда проигрывала, чтобы совершить чудо. Иногда это получалось, иногда времени не хватало.
Но всякий раз, когда ему не удавалось сотворить чудо, он чувствовал каждой клеточкой своего существа, что и тифози начинают желать его ухода. Будучи фанатами, весьма преданными своей команде, болельщики быстро теряют любовь к конкретным игрокам. Стоит очередной звезде мирового уровня ненадолго потерять форму и начать ошибаться, как тифози тут же заводят разговоры о том, что футболиста надо срочно продавать. Конечно, легенда есть легенда, и отношение к ней чаще всего трепетное, но ошибок не прощают даже легенде…
С каждым днем сердце его становилось все тяжелее и тяжелее. А что ему оставалось испытывать, если он даже вырос в детской, а затем в молодежной команде «Пьемонтезе», если он отдал клубу почти тридцать лет своей жизни и не играл больше нигде, даже в аренде, сразу став звездой в Турине? Он не представлял своей жизни без этого клуба и не представлял себя в другой майке. Уйти в другую команду он не думал, да и его мечтой было закончить карьеру здесь, в родном клубе. Он терпел и страдал молча.
Все это накапливалось у него в душе, угнетало, и глаза его с каждым днем становились все более грустными. Джессика даже замечала в них какое-то сумасшедшее отчаяние и боль, если разговор заходил о том, что теперь он имеет так мало игрового времени. Но когда беседа об этом заходила, он отделывался парой общих фраз и менял тему.
Больше всего на свете в такие моменты он хотел выговориться ей. Он находил удивительный отклик в ее душе и чувствовал, что она понимает его. Но открыться ей он не мог. Во-первых, он не мог ей рассказать то, что в случае огласки приведет к страшному скандалу. Он был убежден, что люди не умеют хранить секреты, а женщины – тем более. Во-вторых, жизнь научила его не распахивать свою душу. Никому. Единственный человек, с которым он мог поговорить начистоту, был его старший брат Федерико. Но в данный период жизни Федерико был очень занят делами фермы, и, несмотря на то, что он проводил немало времени в Турине, они почти не виделись и не имели возможности поговорить по душам. У него были постоянные встречи и совещания по вопросам поставок продукции с фермы.
Что касается жены Франческо, то с ней он не имел душевной близости. Они неплохо жили вместе и внешне даже создавали образ идеальной