– Ну вот, не знаете, а что спрашиваете тогда…
– И вот так вы попали к ним?
– Нет, так я к ним еще не попал, до попадания еще много чего было… не сразу я к ним пришел, не сразу…
3
– Ну и что это такое?
Человек с лицом голодного хищника тычет пальцем в моё интервью.
– Что это за хрень, я спрашиваю?
Нет, не так я представлял себе начало нашей истории, не так. Виделось другое что-то, погоня какая-нибудь, с перестрелками, с беганиями по крышам, с падением с головокружительной высоты, с… не знаю еще, с чем.
– А здесь все вот так, обыденно, тащусь к редактору со своим интервью, а он рвет и мечет, готов разнести меня в пух и прах…
– А… что такое?
– Слушайте, Вадим, вы меня совсем за идиота-то не держите… ну не попали вы к Амадеусу этому, ну и ладно, я же все понимаю, и у журналистов промахи случаются… Ну так врать-то зачем?
– К-кому врать?
– Мне, кому. Расписали тут… на миллион страниц… А побольше-то ещё написать не могли?
– Да я вообще хотел на книгу целую наскрести…
– Оно и видно, что как врать начнете, так и не остановитесь.
Вспыхиваю.
– Да не врал я!
– Ага, врите больше, не врал он… значит, в Кёльн ездили?
– Ездил, могу билеты показать…
– И с Амадеусом виделись?
– Виделся, могу…
– Ой, молодец какой… и он вам всё это рассказал?
– Рассказал. Вот… запись диктофонная…
– Ой, молодец, смонтировали…
– Да не монтировал я, я же…
– Ах, не монтировали? А как вы тогда вот это вот объясните, а?
Редактор мечется по комнате, вынимает с полок книги, книги, книги, надо же, он их все наперечет знает, я думал так, для красоты стоят…
Смотрю на книги. Листаю.
Что-то обрывается внутри.
– Это всё… биографии его?
– Ну а то.
– И…
– Вот и И. Вы бы не поленились, почитали бы, что другие-то про Амадеуса писали, а то умный такой, напридумывали…
– Да ничего я не придумывал!
– Ах, не придумывали? Вот и не поленитесь, посмотрите, что вы пишете, а что люди пишут…
4
Я её ненавидел.
Собственно, чего ради я её ненавидел, кто я такой, чтобы её ненавидеть, кто я такой, чтобы она вообще замечала меня.
Она.
Кто она.
Я даже не знал её имени.
Я даже не знал, есть у неё какое-то имя или нет. Наверное, все-таки было, были же у них какие-то имена.
У них.
У кого, у них.
Что мы вообще знали про них.
Специально не ставлю знаки вопроса там, где они должны стоять. Ненавижу знаки вопроса, ненавижу не знаю с каких пор, да с каких, с тех самых, когда забрасывал их вопросами, этих, которые в висячих домах, спрашивал, да как, да что, да почему, они смотрели на меня – презрительно, холодно, объясняли со снисхождением, мол, что ты вообще понимаешь…
Она