Тед глубоко и шумно вдохнул, дыханием и губами почти слепил слово, но не вполне, и вроде бы на том и конец, но нет, не смог он этого так оставить.
– А может, дело в том, что твои три последние подружки были моложе меня. Меня от этого как-то…
– Пробило на ревность?
– Покоробило. Перекосило нахер от отвращения.
– Бонни!
– Ее так звали? Мне она известна под именем Младенчик.
– Бонни. Бонни, а до нее – Эмбер.
– Имечко для стриптизерши.
– Она и была стриптизерша.
– Спасибо.
– И доктор африканско-танцевальных наук, к твоему сведению.
– На эту тему диссертации не принимают.
– Это ты так думаешь.
– Двадцать пять?
– Да какая разница? Двадцать три. Ее запах, Тед, ее запах придавал мне здоровья.
– Иисусе.
– Моника. Надо ей звякнуть.
– Ты в зеркало не поглядываешь последнее время?
– Говнюк.
– Давай не будем, а?
– О, о, конечно, давай. Мы можем давать не быть хоть целый день.
Это было выше Тедовых сил, в груди возникла бесприютность. Он сунул руку в карман и достал косяк. Марти глянул неодобрительно, но затем полез в карман халата и вытащил склянку с обезболивающим – эскалация войны препаратов. Покосился на Теда: моя дурь круче твоей, я выиграл.
– Это что, валиум?
– Может быть. Не знаю, валиумно я себя чувствую или кваалюдово. Видишь ли, иногда мне нарциссово, иногда маргаритково.
– Иногда тебе идиотски, а иногда нет. Кваалюд – отличное слово для «Скрэббла», помогает скинуть избыток дешевых гласных.
– Не переношу «Скрэббл». Остановимся на 'люде.
Тед пожал плечами и подпалил снаряд. Марти закинулся «Рорером-714»[100] и заодно несколькими таблетками витамина С конского размера, после чего сказал:
– За дым не беспокойся, у меня всего-то рак легких.
– Черт, – сказал Тед и, выдув дым в сторону, разогнал его руками. Тщательно затушил бычок и вернул его в карман. – Извини.
Некоторое время посидели молча.
– Пап?
Марти удостоверился, не ирония ли у Теда это «пап». Может, и нет.
– Да, сын?
– Хочешь погулять?
– Не, не очень.
Тед несколько откатился в себя, как уходящая волна. Почувствовал, будто сделал шаг навстречу в милю длиной, хотя на самом деле понимал, что не так уж далеко и шагнул. Скорее, на дюйм, но по ощущениям – гораздо дальше. Марти почувствовал этот отскок и перекинул кое-какой душевный мостик.
– Неважный из меня теперь ходок. Посеменить, впрочем, можно. Хочешь, своди меня посеменить?
15
Тед натянул куртку «Янки» – от утренней зяби, а Марти, в порядке контратаки, надел поверх халата куртку бостонских «Красных носков», а также, чтобы уж добить, – их бейсболку. Марти ходил теперь с палочкой, а иногда и на коляске,