Я взял Уолта в Питер-Купер и [ «я» зачеркнуто], как обычно, жалею об этом. Какой он зануда ничего не хотел делать вообще. [ «Когда» зачеркнуто] не выношу когда кто-то так делает я не могу объяснить, но просто не выношу. Я встретил Ричи Гроссмена и Криса Моделла (Тяф-тяф) и Крис такой парень что говоришь что-то и он тебя раздражает. Представляешь что он делал с Уолтом. А еще я играл в баскетбол.
Тед задумался над этим обращением на «ты». Кто, по его мнению, слушал, что происходило в послевоенных небогатых кварталах Питер-Купера и Стёйвесант-тауна? Кому вообще нахер сдалось знать, что он думал или кого там раздражал той весной Крис Моделл? Тед услышал, как снизу его зовет отец. Сложил тетрадки обратно в тайник, до следующего раза.
Тед спустился и обнаружил отца в кресле перед телевизором.
– Как дела, Марти? – спросил он.
– Если не считать плоскоклеточного рака – восхитительно.
– Ты же понимаешь, о чем я.
– Я ссу вермутом и сру серебряными долларами.
– Потешно. Хоть и мучительно. Может, стоит провериться.
– Почему ты зовешь меня «Марти»?
– Потому что такое у тебя имя.
– Почему ты не зовешь меня «папа»?
– Почему ты не зовешь меня «сын»?
– По-моему, иногда зову. Разве нет?
– Не знаю. Наверное.
Затем:
– Хочешь, чтоб я тебя звал папой?
– Да похер, признаться.
Тед вздохнул и присел на диван. Потаращились в телевизор некоторое время, хоть он и не был включен.
– Цветное?
– Он не включен.
– Я знаю. Идет сейчас что, цветное?
– Ага. Техниколор. Мне не нравится. Японское. Бездушное.
– Пурист.
Молчание.
– Некоторые смотрят телевизор, но ты, я бы сказал, смотришь на телевизор. Ты его включаешь вообще?
– Часто теряю пульт. Игра вечером?
– Наверное.
– Работаешь?
– Нет, они еще не вернулись.
Опять взгляды на телевизор. Проползла целая минута. Марти начал насвистывать что-то невнятное, а затем сказал:
– Нам не обязательно разговаривать, если тебе не хочется.
– Ага, у нас в последние пять лет неплохо получалось.
– Разве не год?
– Больше.
– Но ой как я скучал по этим вот отцовско-сыновним отношениям. Убиться прям.
– Не, не убиться, – сказал Тед.
Прошла еще одна бесконечная минута.
– Хочешь поговорить? – спросил Тед.
– Еще бы.
Но далее – ничего. Теду казалось, что он слышит каждый тик в очень шумных часах, как в программе «60 минут».
Марти заговорил:
– Не желаешь ли поговорить?
– А ты?
– Я первый спросил.
– Как хочешь.
– Ну, кажется, разговариваем.
– Да?
– У меня губы и язык шевелятся, воздух между