Тем не менее отзвуки его ежегодных речей добрались до Бостона… и с ними название «Авзентиния», встречавшееся, кроме них, лишь в письме Бронсона. Еще валил мартовский снег, когда Майлз и Тео выехали на запад.
– К тому времени, когда мы отыскали домик на дереве, служивший жильем Кабезе де Кабре, – продолжал Майлз, – уже кончался апрель. Его мертвое тело давно успело стать пищей ворон.
– Брр, – содрогнулась миссис Клэй.
У Шадрака вырвался разочарованный вздох:
– Вы хоть в домике что-нибудь разыскали? Не выяснили, откуда он вызнал об Авзентинии?
– Кабеза де Кабра вел почти звериную жизнь, – нахмурился Майлз. – Одевался в шкуры, спал на клочках грязного меха… Ни горшков, ни сковородок, ни инструментов, ни книг. Чем питался и как – до сих пор никакого понятия не имею. Мы из его клоповника чуть с пустыми руками не ушли… спасибо Тео – заметил кое-что, без него я наверняка пропустил бы!
– А я это заметил только благодаря некоторым картографам, оставшимся дома, которых я время от времени вспоминал, – чуть заметно улыбнувшись Софии, добавил Тео. – Что-то вроде занавески… или, скорее, ширмы, не знаю. Такой квадрат темной материи, приколоченный на окно для защиты от солнца. Я чему удивился – смотрю, чистый на удивление… в такой-то грязище! Мы вытащили гвозди и сняли его. И, как и следовало ожидать, стоило ему чуток потрепыхаться на ветру…
– Это карта была! – воскликнула София.
– Именно, – подтвердил Майлз. – Впрочем, если вы с Шадраком сумеете хоть как-то осмыслить, я точно самую свою толстую ушанку съем!
– Тащите же ее скорее сюда! – потребовал Шадрак. – Да, и ушанку смотри не забудь. Можешь ее сразу на блюдо из-под торта положить.
– Напугал! Сперва карту-то посмотри, после будешь пугать!
Тео исчез в кабинете Шадрака, где они с Майлзом оставили рюкзаки, и вскоре вернулся с объемистым белым свертком примерно в локоть длиной. Шадрак и миссис Клэй приготовили стол, убрав с него посуду, и Тео осторожно развернул ткань. Внутри обнаружился квадрат материи лиственно-зеленого цвета.
Лоскут поначалу казался совершенно непримечательным. Края были истрепанными и потертыми, но собственно поверхность оставалась чистой, неповрежденной и гладкой. Тео бережно перевернул ткань… София и Шадрак разом ахнули. Другая сторона лоскута оказалась сплошь покрыта мельчайшим бисером, даже мельче зернышек перца, и каждая бисерина – аккуратно нашита.
– Вот именно, – сказал Тео в ответ на восторженные ахи и охи. – У нас тоже глаза на лоб полезли, когда мы это увидели, но что к чему, я только потом сообразил. Сами видите, бисер-то ни в картину не складывается, ни в узор.
– Металл, глина и стекло, – выдохнула София.
– Какая работа! – склоняясь над столом, восхитился Шадрак. – Никогда подобной техники не видел!