И тьма поглотила её.
– Эй, Белл, – пропел над ухом звонкий голосок, – я к тебе обращаюсь!
Изабелла вздрогнула и, повернув голову, неодобрительно взглянула на Виолетту.
– Ура, меня заметили! – обрадовалась та. – Где ты раздобыла кофе?
– Где раздобыла, там уже нет, – буркнула Изабелла, переводя взгляд в свою чашку. Она была пуста, и это привело девушку в ещё более дурное расположение духа. – Отвали!
– Фи, как грубо! – деланно позитивный настрой Виолетты так просто было не сразить. – Могла бы и повежливее с товарищами по несчастью.
Изабелла скептически приподняла бровь.
– А, это ниже твоего достоинства, – усмехнулась Виолетта. – Ладно, сиди в скорлупке, мидия! Иви, эта малохольная, Лили, ещё не появлялась?
– Нет, – сидевшая в куче подушек Эвелин покачала головой. – А эта коза со мной не разговаривает!
– Да не обращай ты на неё внимания!
– Есть хочется, – заныла Эвелин.
– Сейчас дождёмся Лили и что-нибудь придумаем, – пожала Виолетта плечами. – Вряд ли они хотят уморить нас голодом. Хотя вообще-то отсутствие еды – это наименьшая из наших проблем.
– Так значит, дождёмся Лили и поедим? – лицо Эвелин просветлело. – Я её разбужу! – Она подскочила к ближайшей двери и заколотила по ней кулаками. – Лили! Вставай!
Изабелла проводила её холодным взглядом.
– Это моя комната, – процедила она.
– Лили левее, – подсказала Виолетта.
Едва бросив на них взгляд, Эвелин подскочила к нужной двери и забарабанила в неё.
На самом деле в этом не было никакой необходимости: Лили давно уже проснулась. Она просто не чувствовала в себе сил снова смотреть реальности в глаза. Эммануэль Сафо был прав: с теми кошмарами он перестарался.
Страшные сны снились всем будущим Нэйрам, но Лили особенно повезло. Её терзали целый месяц. Каждую ночь океан, на берегу которого жила семья Баттерсонов, пересыхал. Лили сидела у окна и видела, как стремительно испаряется синяя вода, пока на её месте не начинает белеть песок, как на глазах задыхаются растения, рыбы, моллюски и прочие морские жители, как выкатывается из-за горизонта ослепительно белый шар и выжигает всё смертоносными лучами. Она выбегала наружу, простирала руки к горизонту, умоляла не трогать, пощадить, вернуть, захлёбывалась криком. И тогда появлялся Эммануэль Сафо. Он смеялся. Смотрел на солнце, не мигая, а потом указывал рукой на Лили, и тогда она чувствовала, как лучи вгрызаются в обнажённую кожу, как солнечный жар проникает до костей и разрушает их. Она таяла, медленно исчезала, до конца осознавая, что происходит, – до самого пробуждения.
К концу первой недели ровный загар Лили выцвел, а под глазами залегли синие круги. Она оставалась, как всегда, мягкой