Глава VI
Новый Диоген
На следующий день, около пяти часов утра, Рафаэль Эбен-Эзра лежал на своей постели, лениво зевая над рукописью Филона. Он трепал за уши огромного британского бульдога, созерцая серебристую пыль фонтана, бившего на дворе, и спрашивая себя, скоро ли мальчишка доложит ему, что теплая ванна готова.
Вошел юный слуга и возвестил не о ванне, а о приходе Мириам. Старуха, пользовавшаяся благодаря своему ремеслу правом свободного доступа почти во все дворцы александрийских патрициев, торопливо вошла, но вместо того, чтобы начать разговор, продолжала стоять. Рабу она приказала удалиться властным жестом руки.
– Как поживаешь, матушка? Садись же! Что же ты не принес вина для этой знатной женщины? Разве тебе еще не знакомы ее причуды?
– Убирайся прочь! – воскликнула Мириам, обращаясь к рабу.
– Теперь не время распивать вино, Рафаэль Эбен-Эзра, – продолжала она. – Почему ты лежишь? Разве ты не получил письма вчера вечером?
– Письмо? Да, получил, но я его не прочел, так как меня сильно клонило ко сну… Вот это? Цитата из Иеремии? «Встань и спасай жизнь свою, ибо злое задумано против всего дома Израилева!» Это от верховного раввина. Я всегда считал этого почтенного отца здравомыслящим человеком. В чем дело, Мириам?
– Безумец! Вместо того чтобы издеваться над священными изречениями пророка, вставай и повинуйся им. Письмо прислала тебе я!
– Почему я не могу исполнить волю пророка, оставаясь на своем прекрасном ложе? Чего тебе еще надо?
Старуха была не в силах совладать со своим нетерпением, она бросилась на Рафаэля и, бешено скрежеща зубами, потащила его с кровати на пол. Рафаэль привстал, ожидая, что будет дальше.
– Рафаэль Эбен-Эзра! Неужели ты так ослеплен своей философией, своим язычеством, ленью и презрением к Боту и людяня, что станешь равнодушно смотреть, как твой народ становится добычей хищника и твои богатства растаскивают нечестивые собаки? Вот что сказал Кирилл: «Пусть Бог накажет меня такой же карой или еще суровее, если завтра в это время останется хоть один еврей в Александрии».
– Тем лучше, если этот шумный Вавилон надоел и остальным евреям почти так же, как мне. Но чем я могу помочь? Я не царица Есфирь. Я не могу, как она, отправиться во дворец к Агасферу[56] и устроить все так, чтобы он протянул мне золотой скипетр.
– Несчастный, если бы ты вчера вечером прочел письмо, то, быть может, пошел бы к нему и спас нас. Тогда твое имя, как имя Мардохея[57], передавалось бы из поколения в поколение.
– Дорогая матушка, Агасфер, наверное, слишком крепко спал или был слишком пьян, чтобы слушать меня. Но почему же ты сама не поспешила к нему?
– Неужели бы я не пошла, если бы могла? Я ведь не так ленива, как ты. С опасностью для собственной жизни я пробралась к твоему дому в надежде спасти тебя.
– Значит, мне нужно одеться? А что еще?
– Ничего! Кириллова чернь обложила все улицы. Слышишь