Лето близилось к своему пику, и Миллисент всегда была где-то рядом. Она хлопотала вокруг королевы, наслаждаясь ревнивыми взглядами леди Уинтермейл. Не существует слов, которыми я могла бы передать ощущение, охватывавшее меня в ее присутствии. Мне казалось, что с ее появлением даже воздух начинает искриться. Меня так волновала окутывающая ее тайна, что я с новыми силами принималась за свою работу и раздувалась от гордости всякий раз, когда она бросала взгляд в мою сторону.
Остальные дамы тоже были недовольны растущим влиянием Миллисент на королеву, а меня разбирало любопытство, о чем эти две женщины шепчутся, оставаясь наедине. В моей госпоже ощущалась какая-то неопределенность, как будто мысленно она была бесконечно далека от каждодневных событий придворной жизни. Если ей удавалось хоть ненадолго уединиться, что обычно случалось ближе к вечеру, когда ее фрейлины одевались к ужину, или ранним воскресным утром перед началом службы в часовне, она часто застывала у окна и, нахмурившись, смотрела вдаль невидящим взглядом. Хотя изредка она улыбалась и даже смеялась, ей была присуща апатичность, как будто она постоянно недосыпала. Она ходила по замку нерешительными шагами, словно перемещалась по пояс в воде. В тех редких случаях, когда король устраивал балы или какие-то иные вечерние развлечения, она обычно ссылалась на плохое самочувствие и удалялась к себе очень рано.
Где королева Ленор чувствовала себя по-настоящему хорошо, так это в собственной мастерской – комнате, примыкающей к ее гостиной: здесь у нее стояли ткацкий станок, прялка и столы, заваленные самыми роскошными тканями, которые я когда-либо видела. Ее высокое положение предполагало, что она умеет обращаться с иглой, но она предпочитала более скромные занятия – такие как ткачество и вязание. Она доходила даже до того, чтобы самостоятельно ткать пряжу и нитки. Хотя подобные увлечения наверняка заставляли некоторых благородных дам закатывать глаза, меня ее искусство восхищало. Когда она сидела за прялкой, с головой уйдя в свое занятие, ее можно было принять за самую обычную женщину.
Хотя я проводила в присутствии королевы Ленор довольно много времени, мы обменивались лишь приветствиями и какими-то ничего не значащими фразами. А потом наступил день, когда ее личная служанка, Исла, позвала меня в королевские покои на личную встречу с ее госпожой. Королева стояла возле кровати, и ее темные волосы и глаза являли разительный контраст с темно-красным платьем. Если бы она держалась более властно, я бы совсем оробела в присутствии столь царственной персоны. Вместо этого она ласково улыбнулась и поманила меня к себе.
– Элиза,