Потемкин. Наталья Болотина

прежние страсти.

      Никто не знает, с каким трудом ей далось сочинение этого самого откровенного послания к Григорию Потемкину, в котором она с беспощадной искренностью пишет о прошлом своей личной жизни. Подлинника «Чистосердечной исповеди» императрицы не сохранилось, только копия, – она спустя столетия была представлена на суд публики. Сколько раз Екатерина возвращалась к письму, перечеркивала фразы, замарывала слова: в ее памяти всплывали прекрасные и трагические моменты прошлого, лица любимых мужчин, прежние чувства вспыхивали на мгновение и гасли. Наконец посвященный в тайну придворный камердинер направлен к Потемкину с посланием, и ей остается только ждать.

      Екатерина писала Потемкину о своем сближении в 1752 г., спустя девять лет не очень счастливого брака, с камергером Сергеем Васильевичем Салтыковым. Два года он находился при дворе, а затем был отослан за границу. Екатерина вспоминает свое одиночество, слезы и «великую скорбь» в течение года, а затем расцвет нового чувства – в столицу приезжает в свите английского посланника сэра Чарльза Уильямса граф Станислав Август Понятовский, в 1774 г. благодаря стараниям российской императрицы уже король Польский. Умный, красивый, европейски образованный поляк, обладающий природным шармом, произвел сильное впечатление на великую княгиню и сам попал под ее чары. «Сей был любезен и любим от 1755 до 1761 г.», – писала Екатерина. Она боролась за участь своего избранника, отозванного из Петербурга, и возвращение его. «Но тригоднейшая отлучка, то есть с 1758-го, и старательства князя Григория Григориевича (Орлова. – Н.Б.), которого паки добрыя люди заставили приметить, переменили образ мыслей», – вспоминает Екатерина верного друга и отца своего сына Алексея. Роман с ним был сильный, бурный, длительный, связанный с самыми трудными временами дворцового переворота и первых лет правления. Навсегда в ее сердце сохранится признательность к Григорию Орлову и щемящее чувство прежней любви. Не лукавя, Екатерина честно признается: «Сей бы век остался, есть ли б сам не скучал. Я сие узнала в самый день его отъезда на конгресс из Села Царского и просто сделала заключение, что о том узнав, уже доверки иметь не могу, мысль, которая жестоко меня мучила и заставила сделать из дешперации выбор кое-какой…» – это уже об Александре Васильчикове. От отчаянья Екатерина сблизилась с молодым гвардейским офицером и вспоминает о своих страданиях, слезах, грусти на протяжении полуторалетней связи с ним. Она пишет о том, что надеялась привыкнуть к этому человеку, наладить жизнь с ним, ведь прежние ее связи были длительными, но постепенно становились только хуже: «с другой стороны месяцы по три дуться стали, и признаться надобно, что никогда довольна не была, как когда осердится и в покое оставит, а ласка его меня плакать принуждала».