Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды. Леонид Крупчанов

Скотта Гоголь считал художником, обновившим готический стиль в искусстве, «отряхнувшим пыль с готической архитектуры» и показавшим ее достоинства. «Могущественным словом» Вальтер Скотт распространил вкус к готике во все сферы вплоть до украшений, где этот вкус, по словам Гоголя, «не сделавшись великим», уже стал «мелким», далеким от «истинного величия» готической старины. Гоголь называет Вальтера Скотта «великим гением, коего бессмертные создания объемлют жизнь с такою полнотою»; «полнейшим, обширнейшим гением XIX века», «великим дееписателем сердца, природы и жизни». Гоголь отмечает отсутствие «следов глубокого, добросовестного изучения Вальтера Скотта» и других зарубежных писателей в статьях русских критиков.

      Французская литература

      Имя Вольтера, надо полагать, было известно Гоголю довольно рано, так как, оказавшись в 1836 году в Швейцарии, он прежде всего счел необходимым посетить дом, как он его ласково называет, «старика Вольтера» в Фернее. Он заинтересованно, подробно описывает дом, обстановку, и особенно вольтеровский сад. Гоголь оставляет в музее свой русский автограф. Десять лет спустя, в 1847 году, в набросках к ответу на зальцбруннское письмо Белинского, отношение Гоголя к Вольтеру – резко отрицательное. «Вольтера называете оказавшим услугу христианству и говорите, что это известно всякому ученику гимназии. – Пишет он Белинскому. – Да я, когда я был еще в гимназии, я и тогда не восхищался Волтером. У меня и тогда было настолько ума, чтобы видеть в Волтере ловкого остроумца, но далеко не глубокого человека. Волтером не могли восхищаться полные и зрелые умы. Им восхищалась недоучившаяся молодежь. Вольтер, несмотря на все блестящие замашки, остался тот же француз. О нем можно сказать то, что Пушкин говорит вообще о французе:

      Француз – дитя:

      Он так, шутя.

      Разрушит трон

      И даст закон;

      И быстр, как взор,

      И пуст, как вздор,

      И удивит,

      И насмешит».

      Гоголь ошибается, приписывая это восьмистишие Пушкину. На самом деле это отрывок из стихотворения А. И. Полежаева «Четыре нации». В своей неприязни к Вольтеру, усугубляемой вольтеровским атеизмом, Гоголь готов сделать обобщение на уровне всей нации, привлекая в качестве союзника незыблемый для него авторитет Пушкина.

      Из французских писателей, пожалуй, наибольшим авторитетом пользовался у Гоголя Мольер. Еще в 1827 году он пишет матери из Нежина о том, что в студенческом театре они ставят пьесы Мольера, Коцебу и других авторов. Уже в Петербурге в статье «Петербургские записки 1836 года», опубликованной в «Современнике» в следующем году, Гоголь пишет: «О Мольер, великий Мольер! Ты, который так обширно и в такой полноте развивал свои характеры, так глубоко следил все тени их…» Осенью 1836 года, уже из-за границы, Гоголь пишет Жуковскому, что начал заново перечитывать Мольера, Шекспира, Вальтер Скотта и даже Гомера. Конечно, Гоголь в Нежинской гимназии,