Пушкин, включившись в середине 1820-х годов в споры о классицизме и романтизме, написал черновой вариант статьи «О поэзии классической и романтической», в которой установил, что эти роды поэзии определяются не «духом», а «формой». Так, классическую поэзию греков и римлян определяли эпопея, дидактическая поэма, трагедия, комедия, ода, сатира, послание, ироида, эклога, элегия, эпиграмма и басня. Своим «духом» сатиры и оды Ювенала, Пиндара или Горация различаются, но все относятся к «роду классическому». Неизвестные в древности роды поэзии Пушкин относит к романтическому роду. Новые формы поэзии ввели трубадуры: с их творчеством он связывает появление баллады, рондо, сонета, а затем романса, фаблио, триолета, в которых широко используется рифма. «Натяжкой выражения» при этом Пушкин считает жеманство, «мелочное остроумие», которых не было в древности. Как видно, здесь у Пушкина речь идет именно о «духе», который он не считает необходимым учитывать при установлении родовых различий поэзии. Темы любви, войны могли уже брать из народных источников. Решительное изменение духа европейской поэзии и возникновение романтизма Пушкин связывает с нашествием мавров и крестовыми походами. Новая поэзия, по словам Пушкина, стала «соперницею древней музы», обновив ее итальянской эпопеей, испанской трагедией, немецкой сатирой. Французскую же поэзию, которую Буало втиснул в жесткий «коран» древних образцов, Пушкин называет «лжеклассической» поэзией гостиных, в которой можно обнаружить черты романтического жеманства в формах классицизма. «Чистый» романтизм во французской поэзии Пушкин отмечает лишь в сказках Лафонтена и Вольтера, а также в «Орлеанской девственнице» Вольтера.
Немецкая литература Пушкин хорошо знал и интересовался классической немецкой литературой. В апреле 1825 года он просит брата Льва в письме из Михайловского в Петербург прислать ему драматические произведения Шиллера, Шлегелей. Еще в 1823 году немецкий переводчик А. Е. Вульферт перевел на немецкий язык поэму Пушкина «Кавказский пленник». В 1827 году, с разрешения царя, Пушкин издал «Сцену из «Фауста»», из которой цензура исключила строки о «модной болезни». «Победа, победа! «Фауста» царь пропустил…» – радуется Пушкин в письме М. П. Погодину 31 августа 1827 года из Михайловского. В номере XXI за 1827 год журнала «Московский вестник» было опубликовано на имя собирателя Н. И. Борхарда письмо Гёте, в котором он одобрительно отозвался о русской литературе вообще и в частности об анализе «Фауста» С. П. Шевыревым. В связи с этим Пушкин пишет на имя М. П. Погодина 1 июля 1828 года из Петербурга в Москву: «Должно терпением, добросовестностью, благородством и особенно настойчивостью оправдать ожидания истинных друзей словесности и одобрение великого Гете. Честь и слава милому нашему Шевыреву. Вы прекрасно сделали, что напечатали письмо нашего германского патриарха. Оно, надеюсь, даст Шевыреву более весу во мнении общем. А того-то нам и надобно. Пора уму и знанию вытеснить Булгарина и Федорова; я здесь на досуге поддразниваю их за несогласие их с мнением Гёте». Пушкин считает, что Гёте превосходил
