Три. Сара Лотц

объяснить всего этого невозможно, но позвольте мне попробовать как-то увязать все это для вас. Я занимался этим более двадцати лет и за это время повидал всякое. Я видел человека, которому надели на шею облитую бензином шину и подожгли; тело еще дымилось, а на лице у него было такое выражение, какого не увидишь даже в самом страшном ночном кошмаре. Я был на дежурстве, когда забастовка муниципальных служащих вышла из-под контроля и полицейские открыли огонь – тридцать убитых, причем не только от пулевых ранений. Вы себе и представить не можете, какие страшные раны оставляет панга. Я приезжал на место массовых автокатастроф, где тела детей, совсем маленьких, в специальных детских креслах, были размазаны по дороге на три ряда движения. Я видел, что происходит, когда у тяжелого военного грузовика отказывают тормоза и он наезжает на крошечный «Форд Ка». А когда я работал в буше Ботсваны, то натолкнулся на останки рейнджера, которого гиппопотам перекусил пополам. Но ничто из этого не может сравниться с тем, что мы увидели в тот день. И мы все понимали, через что прошел Корнелиус, – вся наша команда знала это.

      Он сделал это в своей машине, на западном побережье, куда обычно ездил рыбачить. Асфиксия, шланг с выхлопной трубы… Все аккуратно, никакой суеты.

      Мне не хватает его.

      Потом мы получили разнос за то, что снимали тогда и выложили фотографии на Фейсбуке. Но я не собираюсь извиняться. Для нас это был один из способов справиться, нам необходимо было это с кем-то обговорить, и если вы не сталкивались с такой работой, то вам этого не понять. Сейчас поговаривают о том, чтобы мы убрали эти снимки из‑за того, что какие-то придурки используют их для своей пропаганды. Поскольку я вырос в этой стране, с ее специфической историей, я не большой поклонник цензуры, однако понимаю, почему они прикрывают это. Зачем подливать масло в огонь, верно?

      Но вот что я хочу вам сказать. Я был там, в самом центре взрыва, и ни у кого с того самолета не было ни малейших шансов выжить. Ни у кого. Я настаиваю на этом, что бы там ни твердили эти долбаные сторонники теории тайного заговора (прошу простить мой французский).

      Я настаиваю на этом.

      Йомиюри Мийадзима – геолог и доброволец, занимающийся отслеживанием самоубийств в печально известном в Японии лесу Аокигахара, где предпочитают покончить с собой люди, страдающие глубокой депрессией; он был на дежурстве в ту ночь, когда у подножия горы Фудзи упал самолет японской компании «Сан Эйр», обеспечивающей внутренние рейсы по стране.

      (Перевод с японского – Эрик Кушан)

      В ту ночь я рассчитывал найти одно тело. Но не сотни.

      Вообще-то волонтеры по ночам не патрулируют, но, когда стемнело, нашему диспетчеру позвонил мужчина, глубоко обеспокоенный судьбой своего сына-подростка. Он перехватил несколько тревожных е‑мейлов, а под матрасом у сына обнаружил экземпляр учебника для самоубийц