– Дня на три.
– Выкроишь окно часа на три для меня? По возможности вечерком, чтоб без суеты посидеть?
– Попробую, но обещать не буду.
– Нет, ну вот же засада! – жаловался с жаром Байков. – И именно сегодня! И не пошлешь же козлов!
– Да ладно, – урезонивал Власов. – А когда не засада была?
– Да это-то ладно! С тобой мы по-любому встретимся, буду за тобой три дня ходить, пока не освободишься! Но у меня сегодня намечался театр с Юлькой, я ей три недели назад обещал, специально день выбрал, чтоб после театра к тебе! Представляешь?
Власов представил. Весьма красочно, с наметками диалога, близкого к реальности. Юлька категорически не понимала и не принимала причин отказов от планов досуга.
– Работа – это не жизнь! – с тупой убежденностью заявляла она. – Значит, вы плохо работаете, если не можете ее нормировать!
При этом сама трудилась в одной из самых крупных корпораций, но жестко разделяла рабочие часы и остальную жизнь. А если начинала занудствовать… До потрохов достанет – ховайся, кто может!
– М-да, – посочувствовал Власов Мишке. – Ты действительно попал!
– Власов! – вдруг заорал Байков. – Сходи ты с ней!
– Эй! Отставить панику на крейсере, матрос Байков! – утихомиривал его Игорь. – Ничего, в другой раз сходите.
– Ты же ее знаешь! – привел весомый аргумент Мишка. – Я мозгой двинусь, пока ей объясню! Сходи, а? Ты в театре-то давно был?
– Ты еще про бабушку мою вспомни! – обозначил давность посещения культурно-просветительного заведения Власов.
– Ну во-от! – уговаривал Байков. – А это нынче самая нашумевшая постановка, еще премьерная. Билетов не достать вообще. Я те самые за три недели заказывал!
– Ладно, – согласился неожиданно для себя самого Власов, – выгуляю твою Юльку, но с тебя…
– Само собой! – возрадовался Байков и тут же напомнил озабоченно: – Ну, ты там с ней…
– Я помню, Миш, – заверил Власов.
Михаил Байков был старше Власова на семь лет, из поколения, на голову которого обрушились все тумаки переломного революционного времени.
Они как-то обсуждали в мужском застолье, что поколением обычно считают возрастную вилку около двадцати лет, это при плавно текущем историческом процессе. Но при том раскладе, который достался России к девяностому году, все происходило намного быстрее и жестче.
Их поколение сорокалетних разделилось на тех, кто к девяносто первому году успел закончить институт, начал работать или работал без высшего образования, но еще в той стране, с другими законами, и семьями обзавелся, и тех, кто, закончив институт или без него, отслужив в армии, начал работать в девяностом – девяносто пятом. Казалось бы, пять-семь лет, а разница огромная! Те, кто помоложе, к ним относился и Власов, просто вписывались, принимали и подстраивались под быстро меняющиеся действительность и события в стране. А тем, кто постарше, пришлось ломать мышление,