«Дашка!» – понял каким-то совершенно непонятным наитием Власов и рванул к автобусу, даже не услышав громкий окрик Кондратьева.
– Игорь! – Кондратьев догнал его у самого автобусного скелета и придержал за плечо. – Ты только помешаешь!
Руку, придерживающую, так и не убрал, но позволил подойти к оконному проему в хвосте автобусного скелета и спросил у старшего группы:
– Что там, Олег?
– Их завалило кучей театральных костюмов, а сверху всего этого накрыло двойным сиденьем. И очень неудачно: как распором, сиденье вклинило между двумя поручнями, поэтому мы их и не сразу обнаружили. Значит, композиция такая, – подробно объяснял Олег, – девушка лежит на спине, сверху, лицом к ней, парень. Он без сознания, девушка в сознании, но молчит, мы не можем оценить состояние, парень ее полностью накрывает. Сейчас вырежем кресло и начнем доставать.
– Командир! – высунулась чья-то голова из оконного проема. – Тут еще один… – Заметив высокое начальство, мужик быстренько подобрал аналог более красочному первоначальному эпитету, – сюрприз! У парня пробита сонная артерия, девочка ее зажимает пальцами! Она, видимо, в ступоре и руки своей точно уже не чувствует!
– Так! – вернулся к работе командир.
Встав на колени, сунулся внутрь, оценил обстановку, минуты через две выбрался обратно и, не поднимаясь с колен, отдавал распоряжение:
– Режьте на х… скорей! Если она отключится, кровотечение мы не успеем остановить!
Они заспешили, но без суеты и лишних движений – быстро, слаженно. Завизжала пила, отозвавшись болью в виске у Власова высоким звуком режущегося металла. Квак – один поручень! Квак – второй!
Власов придвинулся ближе и вдруг за спинами, руками и головами работавших спасателей увидел распахнутые голубые глаза Дашки!
А потом и все лицо! В крови! Все полностью!
В подсохшей, уже схватившейся коркой неправдоподобно алой крови! И из этой кровавой маски смотрели куда-то голубеющей радужкой и расширенными черными дырами зрачков глаза!
– Дашка!! – взревел Власов и рванул к ней всем телом.
И она услышала, перевела взгляд из неизвестного пространства, куда заглядывала, на него.
– Реагирует! – порадовался кто-то из спасателей. – Говорите с ней, надо, чтобы она не потеряла сознания! Мы быстро!
Он опустился на колени сбоку от проема, стараясь не мешать мужикам, но так, чтобы девушка могла его видеть, и привалился плечом к автобусному боку.
– Все хорошо, девочка! Парни сейчас вас вытащат! Ты потерпи еще чуть-чуть! – уговаривал он.
Она закрыла глаза, а он испугался – все, отключается! Но Даша открыла их снова с трудом, и это было видно, что с трудом; он наклонился ближе и увидел слезы, скапливающиеся в них.
– Тихо, тихо, Дашенька! Плакать нельзя пока! – успокаивал, уговаривал ее и себя Власов. – Мы с тобой потом поплачем, Даш.
У него выло все внутри от ожидания и незнания, что с ней, от еле сдерживаемого желания самому скорее достать, вырвать