Кажется, она начинала постепенно раскрываться перед тобой, хотя вы все еще были мало знакомы. Можно сказать, что разлученные почти сразу после рождения, вы вновь узнавали друг друга.
Недалеко от дома вы купили мороженое и сели за один из столиков у входа в кафе. Ты больше следил за Сельваджей, чем за своим ореховым пломбиром со сливками, а зря, потому что в конце концов ты заляпал брюки. Впрочем, это здорово развеселило Сельваджу, она потешалась, глядя, как ты размазывал пятно еще больше, намочив платок газированной водой. Но ты не рассердился. Вы посмотрели друг другу в глаза.
– Знаешь, я все не могу поверить, что ты мой брат, Джонни, – призналась она, улыбаясь, и сразу же отвела взгляд.
Арена ди Верона была совсем рядом. Сельваджа, отвернувшись, долго смотрела в сторону античного амфитеатра, будто хотела справиться с охватившим ее смущением. Так, во всяком случае, тебе показалось.
Она продолжала звать тебя «Джонни», и это было забавно.
Ты хотел сказать ей, что, к сожалению, вы были братом и сестрой и что это тебе тоже не нравилось, но ты промолчал.
Наконец она снова обернулась и проникновенно посмотрела тебе в глаза, а ты смог только вяло улыбнуться ей, садовая твоя голова.
10
Прошло две недели после вашего свидания. Для тебя это были две недели сущего ада. Ты изводил себя в бассейне, чтобы только не думать о ней. Ты сам себе боялся признаться, что Сельваджа покорила твое сердце, похитила твою душу, окутала тебя, как паразит, присосавшийся к растению и извлекающий из него питательные соки. Ты задыхался!
Ты представлял, как они с мамой возвращаются домой к вечеру, с уймой покупок – все только необходимое для дома. Как квартира с каждым днем становится все уютнее. Как один за другим отпадают более или менее насущные вопросы, и новая жизнь постепенно принимает спокойный размеренный ритм. Но тебе все это было по фигу, помнишь? Она одна занимала твои мысли. Ты думал только о том, чтобы снова увидеть ее.
Ты много раз проходил мимо дома Сельваджи в надежде мельком увидеть ее силуэт в окне. Но бесчувственные холодные окна лишь отражали такое же бесчувственное вечернее небо. Один раз ты решился позвонить, но никто не ответил.
Ты не собирался приглашать ее куда-то. Ты просто хотел узнать, все ли в порядке, не скучает ли она по Генуе или не скучает ли… ну, словом, или.
Ты вдруг стал испытывать беспричинную, острую, почти нездоровую обиду на этот славный город, который так долго скрывал от тебя единственного, необыкновенного человека, несправедливо лишив бог знает каких радостей в жизни.
В общем, ты был подавлен, измучен сомнениями, думает ли она о тебе так же часто и так же напряженно, как ты о ней.
Иногда