Царица Пальмиры. Бертрис Смолл

испытал нечто вроде благоговения при виде нежной крошечной девочки, отцом которой он был. Младенец спал, но изящные томные ресницы слегка трепетали на бледно-золотистой коже. Темные волосы девочки казались маленьким пучком пуха над ее красиво очерченной головой. Несмотря на дремоту, ее крошечные ручки двигались с трепетной неугомонностью, а тоненькие пальчики очаровывали его своими прозрачными миниатюрными ноготками. Он прекрасно знал, как нужно вести себя с сыном, но не знал наверняка, как следует обращаться с дочерью. Этот ребенок – единственный из всех его детей, рожденный от великой любви, которую он испытывал к его матери.

      Подняв глаза, он заметил:

      – Она очень маленькая!

      Ирис и Тамар рассмеялись.

      – Девочки при рождении обычно бывают меньше мальчиков, мой господин, – сказала Тамар.

      – Ох!

      Он чувствовал, что ведет себя немного глупо, но ведь это его первая дочь!

      – Где халдей? – спросил он, внезапно вспомнив о чем-то.

      – Здесь, господин!

      Из темного угла комнаты неожиданно появилась сгорбленная фигура старца с острыми глазками и длинной белой, как снег, бородой. Он был одет в темную, струящуюся мантию, украшенную звездами и лунами, вышитыми серебряной нитью. Старик низко поклонился, и у Ирис захватило дыхание. Ей показалось, что сидевший на его голове немного набок тюрбан вот-вот упадет прямо на подол ее рубашки. Но он так и не упал.

      – Отметил ли ты на небесах точный момент рождения этого ребенка, халдей?

      – Да, отметил, мой господин Забаай! В тот самый момент, когда дочь выскользнула из лона своей матери, небесные тела Венера и Марс встретились и соединились. Никогда еще не видел я столь благоприятных знаков. Это предвещает для нее великие события!

      – Какие великие события, халдей?

      – Все откроется в полном гороскопе ее рождения, мой господин, а сейчас могу лишь сказать, что твоя дочь добьется успеха и в любви, и на войне, ибо боги, как я вижу, уже возлюбили ее.

      Забаай удовлетворенно кивнул. Халдей был самым уважаемым астрологом на Востоке. Он славился не только точностью своих предсказаний, но также и честностью.

      Когда старик, пятясь, вышел из комнаты, Забаай взглянул на молодую жену с огромной любовью.

      – Как же мне вознаградить тебя, моя любовь, за это изумительное дитя? – спросил он.

      – Позволь мне дать ей имя, мой господин! – ответила Ирис.

      – Очень хорошо! – согласился он, довольный.

      Другая женщина на ее месте попросила бы у него драгоценности. Тамар не смогла сдержать любопытство:

      – Как же ты назовешь ее?

      – Зенобия, – последовал ответ. – Та, которой дал жизнь Юпитер.

      – Зенобия… – размышлял Забаай. – Это хорошее имя!

      – А теперь ты должна отдохнуть. – Тамар забрала у Ирис младенца. – Пусть твоя Баб присмотрит за Зенобией, пока ты будешь спать.

      Ирис кивнула. Теперь, когда возбуждение, вызванное родами, уже позади, она начинала чувствовать сонливость. Забаай поднялся, наклонившись на мгновение, чтобы поцеловать