– Им и так хорошо. Значит, им хватает.
Мне почему-то хочется защищать их. Человек рядом со мной берёт немного ячменя из полупустой миски. Я смотрю, как он подносит его ко рту. По-моему, он очень голоден. Когда мой взгляд падает на миску, она внезапно наполняется ячменём. До самого края.
– Кора, ты что делаешь?! – вскрикивает Парфенопа.
Левкосия и Лигейя тоже уставились на меня. Я не понимаю, что происходит.
– Я не знаю, я…
– Кора!
Ячмень в другой миске начинает набухать, как будто что-то снизу подталкивает его к самому краю.
– Кора, мне кажется, это уж слишком…
Ячмень пересыпается через край, шуршит по столу.
– Останови его!
Я чувствую, что у меня начинает гореть лицо, я волнуюсь. Я смотрю на ячмень и умоляю его остановиться. И зёрна замирают как по команде. Крестьяне мирно беседуют между собой, ничего не замечая. Мои подруги заливаются смехом, я успокаиваюсь. Потом тоже начинаю смеяться. Я впервые пустила в ход свою божественную силу?
– Бедные крестьяне! Давай, Кора, дай им ещё добавки! – дразнит меня Лигейя.
Может, попробовать? Интересно, у меня получится ещё раз? Я смотрю на блюдо с изображением моей матери, и оно вдруг доверху наполняется лепёшками. Я перевожу взгляд на своих белокурых подруг. Они уважительно кивают головами.
Пожилой крестьянин замечает внезапно наполнившееся блюдо и в ужасе отскакивает.
– Это невозможно! – кричит он, но остальные как будто не слышат его, наливая себе ещё вина. – Я ведь их съел! Я уже съел все лепёшки… Тарелка была пуста! – продолжает кричать крестьянин.
– Дедушка, успокойся! – со смехом говорит самый молодой из пирующих.
Но когда его взгляд падает на миски с ячменём, с лица, раскрасневшегося от вина, сходит румянец. Миски полны до краёв.
– Это Деметра! Она услышала наши молитвы, смотрите! – потрясённый юноша вскакивает из-за стола.
Мои подруги смеются и подходят ближе, чтобы лучше видеть ужас в его глазах.
Остальные крестьяне тоже вскакивают, смотрят на полные миски и бросаются на землю, воздев руки к небу. Они обещают жертвоприношения и обильные дары. Они воспевают имя моей матери и моё имя. Они воспевают Кору, маленькую дочь великой богини.
На шум из дома выходят девушки и присоединяются к молитвам.
– Мы приглашаем вас на пир, – кричит им хозяин дома. – Сегодня боги к нам благосклонны!
Старик не перестаёт недоверчиво качать головой. Парфенопа нежно проводит рукой по его лицу – скорее всего только для того, чтобы сосчитать морщины.
Вечер продолжается священными песнями и вином. Девушки всё сильнее разбавляют вино водой, чтобы его хватило надолго, но пирующие всё равно пьянеют. Старик всё кивает головой и глуповато улыбается. Все остальные начинают петь и танцевать. И мы вместе с ними. Хозяин дома ритмично бьёт большими узловатыми пальцами по деревянному ящику. Он задаёт нам всем темп. Мы танцуем, и гулкий стук эхом разносится по долине, давно погружённой во тьму.
– По-моему,