– Так вот, когда человек обманывает, колдунья… или ее ученица… – холодным ровным голосом выговаривала царевна, пристально глядя куда-то мимо его левого уха, – видят, как на его левое плечо садится брехун.
У Фикуса перехватило дыхание, голова его дернулась налево, словно выполняя армейскую команду…
Выдавая его с головой.
– Мастер Фикус. Мы клянемся, что никто из рода или придворных Тиса не узнает о Вишне ничего, – тихо, но твердо произнесла Серафима и заглянула врачу в опущенные глаза. – А еще мы клянемся, что Гаурдак – не шутка и не страшилка для детей. Дуба убили те, кто хочет возвращения Пожирателя душ на Белый Свет. Мы встречали их, они пытались покончить и с нами, но наш маг спас нас. Ваш Бересклет не смог сделать того же для своего короля и для себя. Но когда Гаурдак восстанет, то уже все чародеи вместе взятые не смогут его усмирить.
– Я не знаю, кто убил короля. Я не знаю, кто убил Вишню. Я не знаю, жива она или нет… – почти не соображая, что говорит, припертый к стене знахарь дрожал, но не сдавался.
Сенька мысленно взвыла, сжала кулаки, чтобы пальцы невзначай не сомкнулись на горле непреклонного медика, вскинула голову, лихорадочно отыскивая взглядом маячившее на юге черное облако, чтобы предъявить его в качестве доказательства, но высокие дома скрывали горизонт.
Кабуча… как нарочно!..
– Мастер Фикус, умоляем вас, скажите!!! – взмолилась гвентянка, чуя, что момент истины ускользает на глазах. – Это вопрос жизни и смерти! Нас всех! Мы не причиним ей вреда! Пока не поздно, мы заберем ее, и если она пожелает, то никогда не вернется сюда! Я могу предложить ей дом в королевстве моего отца, да любой из нас предоставит ей убежище в своей стране и скроет ее тайну, если она пожелает, я знаю! Пожалуйста!..
Борьба эмоций отразилась на одутловатом растерянном лице лекаря, и девушки затаили дыхание, боясь спугнуть удачу… Но улетела она не от дыхания – от звука быстро приближающихся шагов и голосов.
– Ваши высочества, что происходит? – долетел до них удивленный вопрос Рододендрона.
Все трое обернулись, сознавая, какую странную группу они, должно быть, представляли сейчас для глаз возвращающихся из музея: царевна держит лекаря за одну руку, принцесса – за вторую, а цвет физиономии самого доброго медика наводит на мысли о хамелеоне, севшем на мухомор.
Понял ли сын Тиса, о чем шел разговор в его отсутствие или нет, но беспокойство на его лице сменилось в молниеносной последовательности настороженностью, подозрительностью и злорадством. Последнее – не иначе, как при виде кислых мин девушек.
– Вы… уже?.. – растерянно пробормотала Эссельте, отдергивая руки от доктора, словно тот превратился в горного демона.
– А вы? – ехидно улыбнулся принц.
Впрочем, и злорадство на его правильных чертах прогостило