Часть 1
Стрихнин
Если слишком долго держать в руках раскалённую докрасна кочергу, в конце концов обожжёшься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идёт кровь; если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твёрдо.
Мир прекрасен, он восхитителен даже в прицеле мёртвого снайпера. Под утро начинают петь птицы, те, которых не будет слышно днём. Тем более их голоса не различишь на улицах шумного пыльного городка. Да и само предутреннее пение обманчиво – может, это вовсе не трели пернатых, а ложная музыка, начинающая звучать в голове человека, всю ночь не смыкавшего веки. К тому же вряд ли услышишь пение уличных птиц, когда лежишь на чердаке пятиэтажки. Ведь кроме шуршания, скрипов и постукиваний, раздающихся среди рассыхающихся чердачных балок и перекрытий, в щелях и отверстиях давно не ремонтированной кровли подвывает и посвистывает ветерок с большой тёмной реки. Старый район, целиком состоящий из стандартных пятиэтажек, стоит на высоком берегу. Потоки воздуха от поверхности воды забираются наверх, во дворы. Первые пожелтевшие и уже упавшие листья вместе с мелкими бумажками неопределённого цвета и расплющенными сигаретными фильтрами закручиваются мелкими вихрями, вертятся на вытоптанных газонах.
Человек, лежащий на чердаке, – живой. И он не спит. Просто необходимо быть неподвижным, ведь среди общей разрухи кто-то должен делать своё дело. Иногда он поднимается и, пригнувшись, бесшумно шагает к слуховому окну.
В доме напротив весь первый этаж занимает роскошный новый банк, он такой один в приречном районе. Несколько лет назад с первого этажа убрали продуктовый магазин и аптеку: сами виноваты – вводили в соблазн, слишком удобно располагались два государственных, а значит, по тем временам ничейных помещения с общим входом. И вот уже это частный банк с мощной бронированной дверью и огромной светящейся вывеской. Во время перестройки старого здания новые хозяева прихватили и несколько квартир на втором этаже, выселили жильцов. Не на улицу, конечно. Подыскали комнаты в соседних домах, доплатили за квадратные метры, но желания граждан не спрашивали. Какой-то упрямец даже попал под беспощадные бейсбольные биты, остальные смирились. После экспроприации внутренние стены сломали, приспособили освободившиеся квартирные норы под светлые банковские офисы и служебные технические комнаты по последнему слову дизайна и техники. В подвале дома, где когда-то теснились клетушки с дровами, банками солёных огурцов и сломанными велосипедами, построили просторный бункер. Ночами тайком сварили там огромный стальной сейф для хранения денег, драгоценностей и всего остального, секретного и дорогостоящего. Теперь в банке круглосуточно дежурит вооружённая охрана, и неспящий сторож сидит около люка, ведущего в подвальную сейфовую комнату. Специально экипированные караульные каждые пятнадцать минут обходят дом. Наблюдатели рассматривают улицу в окна-бойницы. Внешние видеокамеры непрерывно снимают происходящее.
Человек одет в маскировочную куртку цвета пыли. Он выдвинулся на позицию ближе к рассвету, с вечера скрывался в углу, за старыми стропилами. У него винтовка с оптическим прицелом и глушителем. Его задача – скрытое выведение из строя важной персоны, обозначаемой во вводной как главная цель. В мозгу лежащего снайпера чётко отпечатан фотоснимок объекта: анфас по пояс, чему-то улыбается на пляже. На заднем плане видны пальмы.
Стрелок прибыл три дня назад. Откуда – кто знает? Велика страна. Может, с Сахалина, а может, из Воронежа. Так принято, так поступают при проведении подобных операций. Винтовку передали уже здесь. Плохонькая, кем-то когда-то пристрелянная – такую можно бросить. И коробка патронов. Зачем столько? Они явно перестарались. Кто такие «они» – к чему знать, просто обыденный механизм, так всё устроено. Никто из стрелков не получает «от них» заданий по месту жительства. Вот и сейчас снайпер работает в приволжском городке, а кто-то из местных коллег отправился в командировку в Сибирь. Вводную и оружие получит на месте. И так по кругу. Всё просто и чётко.
Если что-то пойдёт неправильно, он так и останется в протоколе неизвестным снайпером, живым или мёртвым. В местном милицейском архиве нет сведений о чужом стрелке, а чтобы получить дополнительную информацию, нужно писать в другие инстанции. И письма будут идти месяцами. Прежние связи между ведомствами разрушены, да и не до поиска преступников: в стране происходит грандиозный передел собственности, забот хватает всем.
У стрелка большой стаж боевой работы, когда-то его достижения помечали в личном деле и менее подробно – на последних страничках военного билета. Теперь билета нет. Но какие-то люди всё равно следят за трудовой биографией, выносят благодарности, выписывают хорошие премии, а