– Ага, конечно, – мой голос вдруг наполняется силой, набирает веса, становится тяжелым. – Решил облегчить себе задачу. Бросить и свалить без оглядки.
– Да какой бросить, Лер?! – Слава психует и хватает меня за плечи, словно я могу убежать. У меня ноги уже в бетоне. Я вросла в эту плитку.
Там, за кустами, визжит малышня и кричат на них родители. Ветер шелестит между кронами тополей. Остатки пуха летают в воздухе.
– Я и не думал, что поступлю туда. А вот, повезло, – он пытается улыбнуться, но напарывается на мое лицо и стягивает рот вправо. Не знаю, какой у меня вид, наверное, сердитый и жалкий одновременно. Я не знаю, что изобразить – обиду, злость, презрение. Но мне в первую очередь больно.
Бархатов предал наши мечты. Ведь обещал остаться в Питере. Чтобы вместе. А сам при первой же возможности валит в Москву. Даже хуже. Он обещал не создавать такую возможность и создал. Видимо, это были только мои мечты.
– Да тут на Сапсане четыре часа, – звучит неубедительно. Разумеется, он и сам сомневается.
Врал ведь неспроста. Зачем?
– Знаю, тупо получилось. Я просто не хотел тебя лишний раз напрягать. Думал, не поступлю, и фиг с ним. А если поступлю, то…
– Фиг с ней, да? – выплескивается из меня с усмешкой. Я жмурюсь и стискиваю зубы, чтобы не разреветься. Весь год этого боялась. Как чувствовала.
– Ну, блин, Лерыш, ты что такое говоришь? – он тыкается носом в мою щеку, гладит до самого подбородка, ищет губами мои губы и улыбается. Как это жестоко. Не будь я замурована в собственной боли, я бы его отпихнула от себя. – Мне на тебя никогда не будет пофиг.
Слава жмется ко мне губами, закусывает мою нижнюю, щупает кончиком языка верхнюю.
Блин! Мне должно быть противно. Он же предатель!
Но я сдаюсь. Не могу перед ним устоять. Бархатов, гад, это знает и активно пользуется. Всегда так вымаливает прощения. Сначала наделает приятностей, чтобы расплавить мою бдительность и критичность. Только тогда признается в содеянном и сразу обнимает, игнорируя все мои потуги вырваться. А потом лезет целоваться, прижав к чему-нибудь.
Мои лопатки упираются в памятник. По бокам колючие кусты. Спереди Слава. Целует меня жадно, вдавливая в себя. И очень долго. Высасывает мою обиду. Но в этот раз не поможет. Она только копится и закипает.
– Хватит! – я не выдерживаю собственного накала и отталкиваю его за плечи.
Слава мотает головой и отходит. Ветер задувает под футболку. Охлаждает мою вскипевшую кожу. Сердце так бьется, что я боюсь умереть. Хотя, кажется, это единственное, что мне остается. Как без него жить?
– Зачем ты врал тогда? Мог бы сразу бросить, если уж хотел, – я заправляю футболку в шорты и шмыгаю носом.
Слезы на подходе. Надо бы уйти с достоинством.
– Потому что не хотел, Лер! И сейчас не хочу. Ты мне очень нравишься. Сама не видишь… – он машет на меня рукой, будто это что-то доказывает, и, хватаясь за наушники на шее, поднимает лицо к небу. – Именно этого я и боялся. Потому что ты сразу сказала,