Потому-то подле него всегда так хорошо и покойно. И Анжелика испытывала невероятную радость, что, помимо всех тех, кого она смогла пленить и удержать подле себя, рядом с ней оказался этот незаурядный человек, одновременно несговорчивый и нежный, горделивый и скромный, скрытный, не склонный к откровениям и неохотно впускающий к себе в душу, но надежный и прямолинейный. Это доказала недавняя драма, заставившая их обоих пересилить себя, обнажить свои чувства друг перед другом, чтобы не погубить свою любовь.
Теперь Анжелика испытывала полнейшую уверенность в Жоффрее. Угроза исходила откуда-то извне.
Она провела руками по плечам мужа. Возможность прикасаться к нему, осязать его была ее утешением, ее счастьем. Анжелика со страхом думала о том, как она сможет жить, если лишится всего этого.
Она спрятала голову у него на груди и нерешительно спросила:
– Верно ли, что вам вскоре придется уехать? От вас ждут помощи чиновники из Квебека, блокированные на реке Святого Джона судном Фипса?
Взяв жену за подбородок, Жоффрей поднял к себе ее лицо, чтобы посмотреть в глаза и утешить, успокоить, как печального ребенка.
– Так надо. Не следует упускать случая оказать услугу этим дурням из Квебека.
– Но объясните же мне наконец, почему канадцы так на нас сердиты! – запальчиво воскликнула она. – Почему во мне они видят дьяволицу, а в вас – опасного захватчика французских территорий? Согласно договорам, эти земли принадлежат Массачусетсу, вы получили их на законном основании… Не могут же канадцы претендовать на то, чтобы держать под своей пятой весь Американский континент!
– То-то и оно, что могут, любовь моя! Таковы их притязания, одновременно как французов и католиков… Первейший долг добропорядочного француза – служение Богу и королю, и они готовы умереть за это, хотя их всего горстка в шесть тысяч душ против двухсот тысяч англичан на юге. Отважному сердцу нет преград! Вопреки существующим договорам, они по-прежнему полагают французскими все территории вокруг Французского залива. Доказательство тому – повсеместно сохраняющиеся бесчисленные сеньории и наследственные крестьянские владения, цензивы: Пентагоет с Сен-Кастином, Пор-Руаяль и другие. И всякий год губернатор Акадии прибывает сюда за оброком с этих владений. Столь бесцеремонное мздоимство не по нраву отдаленным подданным короля Франции. Со временем жители Акадии сочли себя независимыми, на манер обитателей Голдсборо. Вот почему Сен-Кастин прибыл сюда, чтобы просить меня взять под защиту разномастных колонистов, населяющих побережье: французов, шотландцев или англичан, каждый из которых в душе полагает себя полноправным хозяином здешних земель.
Разумеется,