Вокруг – сокрушающая, оглушительная тишина, потому что все пациенты заперты в своих жутких палатах внутри здания, окна которого светились сейчас ярко-желтым светом. Только благодаря своей фантазии я нормально относилась к тому, что делаю. Захожу в дубовую дверь госпиталя и окунаюсь в бледноватый свет холла. При свете дня здесь вообще-то довольно мило – все эти занавесочки на окнах и цветы на тумбочках, которые позволяют пациентам не считать себя заключенными, но правда в том, что увядающие цветочки не помогут никому выздороветь.
Мистер Бэрримор, местный охранник вечно сидящий за стойкой, тоже так считал; он поприветствовал меня и произнес:
– Доктор Грейсон уже ждет тебя, – и тут же с усмешкой, расплывшейся под усами добавил: – Я видел тут одного привлекательного молодого человека, который думаю, пришелся бы тебе по душе.
– Наверное это призрак, – сказала я. Готова спорить, мистер Бэрримор говорит о сыне доктора Грейсон, с которым мы вроде как друзья. А у старика похоже отшибло память раз он не помнит Иэна – тот часто остается в психушке дожидаясь мать.
– Очень добропорядочный призрак, – не прекращал рекламировать мистер Бэрримор неведомого парня. Он всегда так ведет себя, но сегодня мне не хотелось говорить ни о каких парнях, так что я просто сказала, пятясь по направлению к лестнице:
– Я подумаю над этим, мистер Бэрримор!
Ни черта я не стану думать о том, что он сказал.
Я вообще не хотела ни о чем думать, но мысли возвращались к утреннему инциденту против воли. Если скажу доктору Грейсон о том, что мои воспоминания возвращаются, она ответит, что это нормально. Но я не чувствую себя нормальной. Особенно когда поняла, что видела нашего нового школьного медбрата в день, когда умерла.
Я все продолжала думать об этом, когда преодолевала ступеньку за ступенькой ощущая на своих плечах непосильный груз. Продолжала вспоминать встрепанные волосы Кэри Хейла, его широкую улыбку и недоуменный взгляд, когда выскочила в дверь.
Ступив на лестничную клетку, я опешила, потому что столкнулась с объектом своих мыслей. Кэри Хейл и я остановились – он наверху, я внизу. Затем он невозмутимо скрестил руки на груди, дожидаясь, когда я поднимусь наверх. Я не могла пошевелиться, а руки задрожали потому что я вспомнила, как нелепо должно быть выглядела, когда сбежала из кабинета медсестры, словно увидела призрак Елизаветы Второй.
– Привет, – невнятно пробормотала я, делая несколько неуверенных шагов вперед.
– Привет. – От голоса Кэри Хейла у меня побежали мурашки по коже. Я тут же одернула себя: почему я вообще волнуюсь? Это Кэри Хейл должен волноваться, ведь это он был в день аварии на дороге и как-то связан с тем, что со мной случилось.
Я