Я вздохнул: где теперь та Наташка? Скоро начнется заурядная, судя по прогнозам, московская осень, полная воды, холода и наползающей тьмы, а значит, моя бывшая, скорее всего, опять где-то в теплых краях – на Мальдивах или Сейшелах, пережидает неприятные времена в компании нового мужа.
Не удержался, снова вздохнул, хотя прямо сейчас передо мной проблема гораздо более существенная, чем мучительные воспоминания о недавнем прошлом. Чтобы добраться до знакомого с детства подъезда, предстояло преодолеть небольшой пустырь, облагороженный районными властями парой футбольных ворот. Те от рождения не знали сеток, зато позволяли заинтересованным лицам с полным основанием отчитаться о спортивно-оздоровительных мероприятиях, успешно внедренных на окормляемой территории. С последним трудно спорить, делая вид, что увлеченно следишь за оживленной игрой небольших и, судя по всему, вполне равных команд, составленных из строителей неуклонно растущей поблизости новостройки, – если не врут, то вскоре все обитатели моей пятиэтажки будут праздновать там новоселье.
Над истоптанным полем порхали, тая в предвечерних сумерках, незнакомые гортанные имена, шарахаясь от соленых посконных комментариев и выкриков на великом и могучем. Счет восемнадцать – семнадцать – самый разгар матча за первенство общежития из вагончиков!
Впрочем, перипетии игры меня занимали мало. Проблема в том, что прямо там, где сейчас носятся спортсмены, в моих ошпаренных мозгах пролегает оживленная улица, полная прохожих и незнакомого транспорта. Я их не вижу, пока не приближусь метра на полтора-два, но для меня они абсолютно реальны и трудно отличимы от настоящих людей. Там, где я стою, делая вид, что увлечен игрой, отчетливо вижу каменную кладку, подпирающую мне спину и пропадающую из вида через пару шагов, – скорее всего, это стена какого-то здания, и прохожие, естественно, сторонятся ее, так что здесь относительно спокойно. По-настоящему же тихо в бабушкиной квартире: третий этаж, вездесущие пешеходы носятся понизу, высоченного транспорта, который мог бы дотянуться до моего убежища, нет, как и деревьев, в иных местах превращавших мое существование в настоящий кошмар, – благодать. Очень редко – я припоминаю всего пару раз – мелькнет птица или что-то подобное – не успеваю рассмотреть, а так – сплошная пустота и одиночество.
Восторженный рев смешался с руганью, сравнявшая счет команда ринулась обниматься и по новомодному стучать ладошками, пропустившие гол уныло брели к своим воротам, где азартно ругался довольно возрастной голкипер. Я воспользовался моментом и ринулся наперерез невидимого остальным проспекта. Рядом запрыгал отбитый в сердцах мяч, я отвлекся, и в следующее мгновение непроизвольно замер: на моем пути застыл молодой мужчина – чернявый, сухощавый, одетый в нечто, напоминающее разнокалиберные футболки, укрывавшие тела участников игры.
Прием для таких неожиданностей давно отработан: привычно закрыл глаза – пропали небо, знакомая пятиэтажка, пропала чахлая истерзанная трава под ногами, пропала пара незнакомых зевак – встречный остался, как и грубая мостовая под его ногами, он не двигался, будто поджидая кого-то, и время от времени оглядывался на что-то, чего я не мог видеть. Я потерял всего мгновение, сориентировался и, почти не запнувшись, уверенно зашагал сквозь призрака, заступившего дорогу.
Если не отвлекаться, то, конечно, перепутать выплывавших из невидимости встречных от реальных людей невозможно. Сначала ты видишь неясную тень, еще шаг – и она рывком обретает если не плоть, то ее облик – отражение чужого мира на сетчатке моих глаз. В последнем, впрочем, не уверен, но выглядит все так, как будто я просто вижу их город собственными глазами.
На меня никто не обратил внимания, так что я благополучно добрался до асфальтированной дорожки, огибающей дом, всего пару раз разминувшись с быстрыми силуэтами и однажды вздрогнув, когда сквозь меня пронеслось нечто большое, полное людей и металла. Дальше – проще. Невидимый проспект уходил наискось в сторону муниципальной помойки и узкого проезда между похожими, как близнецы, пятиэтажками, пронзая их навылет. Именно по этой причине я старался ходить по кратчайшему пути – через спортплощадку – вместо того, чтобы, как все, спокойно двигаться от автобусной остановки по заботливо асфальтированным дорожкам.
Пейзаж у свежеокрашенного подъезда портил унылый вид моего авто. Купил его, как только покончили с ремонтом, переездом и обвыклись в новой реальности: платежи за ипотеку, работа, командировки, Наташкины мелкие развлечения, друзья, деньги на летний отпуск. Еще не выветрились из памяти радость первой поездки, досада от случайной царапины, я еще помнил, как хвастался перед друзьями новой адаптивной подвеской и расширенной панелью мультимедиа в комфортабельном салоне. Сейчас моя гордость выглядела жалко – вся в пыли, потеках какой-то грязи, окна заляпаны, переднее колесо спустило, и, похоже, сдает еще одно, теперь уже сзади. Вряд ли я скоро сяду за руль – не с моим диагнозом, пусть даже и неокончательным. Шизофрения – это серьезно, и водительские права – не самая крупная потеря в череде