– Ты слыхал?! Нет – ты слыхал, чего этот придурок там орет? Ты! – она повернулась к пустой вонючей цистерне, а значит к подполковнику, – говнюк в погонах! Засунь эту палку резиновую себе в задницу – ей там самое место!..
– Ну бабка дает! – невольно восхитился про себя Федор, – чем уж так не угодила тебе сибирская полиция? Попала, наверное, кому-то под горячую руку. Как бы и теперь с тобой чего не вышло…
Казанцев искренне пожалел бедную старушку, предвидя ее безрадостное будущее. Он даже на несколько мгновения забыл о своих перспективах; точнее о полном их отсутствии. Эта причудливая смесь восхищения, жалости и зависти от ее бесстрашия так отчетливо проступила на его лице, что бабулька на время забыла о подполковнике. Она сунулась было к Федору поближе, отпустив ее одежду. Этим Казанцев и воспользовался. Он нырнул в толпу – подальше от взрывоопасной старушки. Толпа между тем уже забыла о самом факте аварии; теперь она ожидала лишь результатов разгоревшейся перепалки.
Из-за машины начало набирать силу пока еще невнятное рычание – это подполковник выпускал из своей груди воздух, набранный для очередного вала брани. Слова как-то застряли меж стиснутых зубов, пока он рассматривал предложение бабульки по поводу применения резиновой дубинки. Хотя на самом деле никакой дубинки у него с собой не было. Так же, как и пистолета, и любого другого оружия. Потрясать табельным оружием и стрелять из него в воздух он никак не мог по уважительной причине – его служебный «Макаров» мирно дремал в личном сейфе начальника Центрального райотдела полиции, кем, собственно, и являлся подполковник Петров.
Бесстрашная бабулька видимо даже представить себе не могла, что подполковник полиции так храбро разгуливает по улицам города без пистолета.
– А пистолет, пистолет… Знаешь, куда себе засунь?!.
Подполковник решил не искушать судьбу. Бабка могла подобрать такой адрес для табельного оружия, что сердце Петрова, и так уже бившееся с утроенной скоростью, могло не выдержать подобного оскорбления. С еще более грозным рыком он ухватился за дверцу ЗИЛа, намереваясь через кабину пробраться к толпе, к обидчице.
И никто ведь не подсказал ему, что на этой самой кабине лежит оголенный провод, второй конец которого крепился к уцелевшему столбу. Наверное потому, что столб этот стоял по одну стороны вонючей баррикады вместе с подполковником, и видеть угрозы никто, кроме Петрова не мог. А подполковнику не было дела до каких-то там проводов. Он жаждал встречи с водителем ЗИЛа, со старушкой, но никак не с фонарным столбом и его проводами. До тех пор, пока не схватился за ручку кабины, передавшей ему за тысячи километров привет от господина Чубайса. Это он сам так успел подумать в краткое мгновение, прежде чем потерял сознание – хотя к энергетике