Эларг снова погладил его, ощущая дрожь маленького тельца. Он посмотрел на свои ладони: четырёхпалую левую и обычную правую. Заглянул в преданные глаза зверька и решился на глупость, которую никак не мог себе позволить ни один на Ганисе сиурт. Он знал, ему ещё придётся ответить за это перед Дэклатом а, возможно, и перед ещё более могущественными силами. Но равнодушно взирать, как умирает это маленькое преданное существо, Эларг не мог.
С этого мгновения сиурт действовал решительно и быстро.
В руке его блеснуло галиоровое лезвие, и он, положив ладонь на холодный камень, одним резким движением отсёк себе средний палец левой руки. Скрипнули зубы. Пытаясь удержать рвущийся на волю крик, Эларг поднялся во весь рост и воздел четырёхпалую окровавленную ладонь в небо.
– Он мой! – оповестил он вечность.
Вечность промолчала.
Наступила полная тишина, ветер и дождь мгновенно прекратились: сорвавшимся голосом Эларг произносил клятву верности, беззвучно шевеля губами. Закончил он уже в полный голос и громко, почти выкрикивая слова, произнёс:
– Я даю тебе новое имя, отныне тебя будут звать Дал!
Раздался удар грома, с неба плотным потоком хлынул ливень и засверкали молнии. Наречённый Далом пееро забился в конвульсиях и еле слышно захрипел.
Потоки ветра начали круговые движения далеко за пределами поляны. Они вырывали кусты и мелкие деревца, а крупным закручивали ветви и стволы в спирали. Кольцо восходящего воздушного потока сужалось под монотонные раскаты грома. Стоящий в центре воронки Эларг воздел обе руки в небо и, растопырив оставшиеся восемь пальцев, раз за разом выкрикивал имя своего второго пееро. Его лицо обильно покрывали дождевые капли, отражающие летящие по багряному небу серые облака и отблески молний.
Тело сиурта вытянулось в струну. Эларга слегка приподняло над землёй, и казалось, что его вот-вот унесёт ураган. С очередным ударом молнии пространство вокруг него словно взорвалось – и Эларгу, наконец, стало легче. Капли дождя застыли, повиснув в воздухе, а через мгновение разом обрушились на землю.
Как же он сильно рисковал. Поток Уино такой мощности мог запросто убить его и обоих пееро. Но только умудрённые жизненным опытом старцы способны на подобные поступки. У прыщавого юнца на это просто не хватило бы смелости и сил, у зрелого мужа нашлось бы достаточно ума и цинизма, чтобы не совершить подобного, поддавшись душевным сиюминутным порывам, у стариков же всегда предостаточно безрассудства и никому не нужного сострадания.
«Скорее всего, мне ещё предстоит долгое и нудное объяснение перед Дэклатом, возможно, теперь меня лишат кольца и звания Высшего сиурта».
Какими же смешными показались Эларгу эти ничтожные проблемы в сравнении с преданным взглядом оживающего на глазах малыша Дала.
…Они сидели в лодке,